Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

Природная любознательность и недюжинная память, наблюдательность и острая впечатлительность, постоянная жизнь среди народа и родной природы, вдумчивое чтение – все способствовало быстрому развитию Михаила Шолохова. Но решающим фактором его духовного роста как человека и гражданина, его формирования как будущего писателя стала бурная историческая действительность, предельно обострявшая мысли и чувства подростка.

Гражданская война потрясла Верхний Дон. Шолохов своими глазами наблюдал хозяйничанье белоказаков после свержения Советской власти на Дону весной 1918 года. Он был очевидцем прихода Красной Армии в январе 1919 года и Верхнедонского контрреволюционного восстания весной того же года. Он жил в ближайшей прифронтовой полосе на правом берегу Дона, когда в сентябре на левобережье снова была установлена Советская власть, а потом, в октябре, узнал о контрнаступлении белых. Наконец, будущий писатель стал свидетелем полного разгрома контрреволюционных армий на рубеже 1919–1920 годов и сам способствовал окончательному утверждению Советской власти в верхнедонских станицах и хуторах.

Как рассказывает О. Гинц, Шолохов и его ближайшие друзья всегда жадно стремились узнать, что происходит на фронтах, «глотали каждое слово», когда им попадалась в руки газета, старались во всем разобраться, понять значение каждого события.

Надо полагать, выбрать правильную дорогу среди самых разнообразных веяний и влияний юному Шолохову помогло и близкое знакомство с Иваном Алексеевичем Сардиновым, которого принято считать прототипом героя «Тихого Дона» Ивана Алексеевича Котлярова, а также с рабочим мельницы по имени Валентин (Валетка – в романе). То были люди, настроенные революционно, и впоследствии они погибли в борьбе за Советскую власть⁷. Интересно, что О. Гинц, вспоминая о своей дружбе с Сардиновым и прототипами других шолоховских героев – Давыдки и Захарки, рассказывает также, что его приглашал к себе на квартиру «некий слесарь, образованный и передовой человек». «…Я много от него узнал, – пишет О. Гинц. И заключает: – Наверно, это был слесарь, которому Шолохов дал в «Тихом Доне» имя Штокман», – большевик-подпольщик, играющий в романе такую большую роль в воспитании борцов за свободу из среды казаков.

Но приходилось Шолохову видеть и самых ярых врагов Советской власти, слышать их публичные выступления. О. Гинц сообщает, что в хутор Плешаков несколько раз приезжал атаман Верхне-Донского округа генерал-майор Алферов, тот самый, который был одним из руководителей наступления белоказачьих войск в конце 1918 года на Воронежскую губернию (об Алферове говорится во второй и третьей книгах «Тихого Дона»).

В ожесточенной схватке двух миров юный Шолохов отдал свои симпатии большевистской партии, делу освобождения трудового народа. Путь политического и духовного развития юного Шолохова – это путь к активному участию в борьбе за Советскую власть, за новую жизнь.

В 1919 году семья Шолоховых переехала из хутора Плешакова в хутор Рубежный. Очевидно, именно здесь узнал Михаил Шолохов еще одного будущего героя романа «Тихий Дон» – уроженца этого хутора Якова Фомина. Два года спустя, став во главе антисоветской банды, Фомин приобрел страшную славу отвратительной жестокостью и дикими грабежами. Писатель упомянул о своих встречах с Фоминым, когда рассказывал В. Гуре о создании «Тихого Дона». «Мне пришлось жить с ним в одном хуторе, за Доном, около двух-трех месяцев, – говорил Шолохов. – Часто вели мы горячие споры на политические темы…»⁸

К 1919 году и следует отнести начало общественно-политической активности Михаила Шолохова. Во всяком случае, в станице Каргинской, куда Шолоховы переехали из Рубежного (в том же

1919 году), четырнадцатилетний подросток уже слыл большевиком, и это была оценка его поступков, действий, вызывавших у белоказаков ненависть и желание с ним расправиться. «Мне помнится, – рассказывает писатель, – как во время гражданской войны, когда мне было 14 лет, в нашу станицу ворвались белые казаки. Они искали меня как большевика. «Я не знаю, где сын», – твердила мать. Тогда казак, привстав на стременах, с силой ударил ее плетью по спине. Она застонала, но все повторяла, падая: «Ничего не знаю, сыночек, ничего не знаю…»⁹