Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

Ф.Б. Наша литературная общественность рекомендует Прийме вступить в Союз писателей и представить свои материалы на защиту диссертации. Как вы смотрите?

М.А. Давно надо, я дам рекомендацию. Прийма серьезный исследователь. Наш редактор Чукарин, вы его знаете, решил написать мою биографию, считая, что это легкие хлеба. Выглядит она беспомощно, факты искажаются, пишет в дурном стиле.

На этом официальная беседа закончилась. Разговоры и шутки продолжались за обедом.

Пополудни после отдыха в четыре часа был приглашен кандидат исторических наук, преподаватель Ростовского государственного университета т. Бабичев Д.С. Спускаясь со второго этажа, М.А. поздоровался и спросил: «Чем могу быть полезен?» И пошли на веранду. Рассказав немного о себе, Бабичев подал большую машинописную книгу и добавил: «Вот моя докторская диссертация. Прошу вас прочитать и дать отзыв. С учетом ваших замечаний рекомендовать к защите на соискание доктора исторических наук. Я пытался этот многолетний труд опубликовать в виде книги, но на пути оказалось много противников, которые написали книги по истории Дона. Расхождения у нас в оценках роли средних казаков и казачества в период революций и гражданской войны».

М.А. Какой период охватывает ваша монография?

Д.Б. Сюда вошли материалы и подлинные документы от революции 1905-го до апреля 1919 года.

М.А. Идея взяться за этот труд очень благодарна. Что побудило вас к этому? Кто вам предшествовал в этой теме?

Д.Б. Коротко занимались этим периодом Хмелевский и Берз. В их исследованиях не было учтено множество официальных документов, которые я собрал.

М.А. Я знаю, как они освещают. По отношению казаков несут несусветную чепуху.

Д.Б. Я собрал более ста писем, телеграмм и высказываний Ленина. Нигде еще не использовался документ Ленина о съезде трудового казачества, где он давал оценку казакам, которые на отдельных этапах сыграли решающую роль в разгроме контрреволюции.

М.А. Такие документы в исторической литературе как-то затушевываются, их надо собрать воедино. «Обращение Ленина к конникам» вы используете?

Д.Б. Нет. Это будет освещено в следующей книге о гражданской войне. Там будет сделано много выводов из белогвардейских оценок, взятых из пражских архивов. Я же подтверждаю в своей монографии проблемы казачества, поставленные вами в книге «Тихий Дон».

М.А. В истории казачества много путаницы. Взялись за эту историю люди, которые совершенно не знают казачества, да и как можно написать правдивую историю о казаках в революции и гражданской войне, не зная предшествующей истории казачества. Как известно, доступ к казачьим архивам до 1955 года был закрыт. Поэтому их концепция строилась на буржуазной историографии. Я тоже был приписан к Майкопской 14-й дивизии, а после революции, как известно, было ограничение на призыв в армию из Донской области. Понял я тогда, что ограничение распространилось не только на казаков, но и на все донское население. Я тоже иногородний. В 1934 году рассказал об этом Сталину, несправедливо поступили по отношению к казакам, расказачили и лампасы сняли. Позвонил тогда Сталин Ворошилову, упрекнул его, почему не берет казаков в авиацию, в бронетанковые механизированные части. После этого ограничения были сняты, а кавалерийским частям вернули казачью форму.

Д. Б. Я был в Старочеркасском музее-заповеднике. Очень хорошо, что там решили сохранить все памятники. Надо, чтобы весь остров сохранил следы разинского периода, тогда это будет подлинная история. На пути его создания много препятствий, подобных тем, которые стоят на моем пути с опубликованием этой монографии.

М.А. К сожалению, у нас многие руководители, которым поручено заниматься памятниками, смотрят на них как на списанную вещь. Мы решили вопрос о музее и его дальнейшем развитии через обком партии. Надо поставить дело так, чтобы там работали заинтересованные люди, любящие свой донской край и Россию. Не обойтись и без людей с учеными степенями. История Дона, как и Запорожской Сечи, являет собой блистательную историю в судьбах России. Они перекликаются со «Словом о полку Игоревен. Так делать нельзя, как поступили с памятником Степану Разину на Лобном месте. Что это?.. Недоумие?.. Нет!

Затем собеседники перешли в столовую, пили чай, обменивались шутками. Михаил Александрович согласился прочесть рукопись и дать отзыв. Насчет издания книги написал письмо Волобуеву, а рекомендацию обещал написать после прочтения.

7. VII.72 г. М.А. Шолохов написал письмо в издательство тов. Волобуеву: