Михаил Строгов. Возвращение на родину. Романы

Но была ли его ненависть настолько сильна, чтобы побудить прусского офицера, забыв свое положение и знатность происхождения, унизиться до дуэли с господином Жаном Келлером?

Однако пусть читатель не беспокоится: если дело дойдет до этого, господин Жан сумеет ответить как подобает. Только вот в тех обстоятельствах, в которых мы находились, готовясь покинуть прусскую территорию, следовало опасаться последствий такой дуэли. Я не переставал беспокоиться по этому поводу. Мне передавали, что лейтенант все еще никак не может успокоиться. А потому я боялся, как бы он чего-нибудь не выкинул.

Какое несчастье, что лейб-полк до сих пор не получил приказа покинуть Бельцинген! Тогда полковник с сыном были бы уже далеко, где-нибудь под Кобленцем или Магдебургом. Я бы тогда вздохнул свободнее, моя сестра — тоже, ибо она разделяла мои опасения. Десять раз на дню проходил я мимо казармы, чтобы увидеть, нет ли каких-нибудь приготовлений к предстоящему маршу. Мне в глаза бросился бы даже мельчайший признак. Однако до сих пор ничто не говорило о скорой отправке…

Все оставалось без изменений и 29 и 30 июня. Я с облегчением думал о том, что нам остается пробыть здесь, по эту сторону границы, только сутки.

Как я уже сказал, мы должны были совершить переезд все вместе. Однако чтобы не возбуждать подозрений, мы договорились, что госпожа Келлер с сыном не станут выезжать из Бельцингена одновременно с нами. Они присоединятся к нам в нескольких милях от города. Оказавшись за пределами прусских провинций, мы сможем уже не так сильно опасаться происков Калькрейта и его ищеек.

В течение того дня лейтенант несколько раз проходил мимо дома госпожи Келлер. Раз он даже остановился, словно хотел войти… Незаметно для него я наблюдал за ним из-за опущенной шторы. Губы его были стиснуты, пальцы постоянно сжимались в кулаки, короче, — по всему было видно, что он пребывает в крайнем возбуждении. Право, если бы он отворил дверь и спросил господина Жана Келлера, я бы нисколько не удивился.

Но то, чего не сделал в тот день лейтенант, сделали за него другие.

Около четырех часов явился солдат лейб-полка и спросил господина Жана Келлера.

И тот, а мы с ним были дома одни, взял в руки письмо, поданное солдатом.

Каково же было негодование господина Жана, когда он прочел его до конца!

Письмо было написано в крайне вызывающем тоне не только по отношению к господину Жану, но содержало брань и в адрес господина де Лоране. Да! Офицер фон Граверт опустился до того, что не погнушался оскорбить человека преклонных лет! В то же время в письме подвергалась сомнению смелость Жана Келлера, «полуфранцуза, а потому и храбреца лишь наполовину»! Если его соперник не трус, добавлялось далее, он докажет это тем, что примет двух его товарищей, когда те явятся к нему вечером с визитом.

Для меня было несомненно, что лейтенанту Францу стало известно о намерении господина де Лоране покинуть Бельцинген и о том, что Жан Келлер последует за ним, и он, принеся самолюбие в жертву своей прихоти, стремился помешать его отъезду.

Я полагал, что теперь, по причине оскорбления, нанесенного не только лично ему, но и семейству де Лоране, мне не удастся сдержать господина Жана и он даст волю своему гневу.

— Наталис, — сказал он мне изменившимся от негодования голосом, — я должен наказать этого наглеца! Я не уеду с таким пятном на репутации! Это гнусно — оскорбить то, что у меня есть самого дорогого! Я покажу ему, этому офицеру, что полуфранцуз, как он меня называет, ни в чем не уступает немцу!

Я хотел урезонить господина Жана. Какие могут быть последствия его стычки с лейтенантом? Если господин Жан его ранит, — можно ожидать репрессивных мер, которые создадут нам массу препятствий; а если лейтенант ранит господина Жана, то как же нам тогда осуществить свой отъезд?

Однако господин Жан ничего не желал слушать. В глубине души я понимал его. В своем письме лейтенант переходил всякие границы. Нет, подобные вещи писать непозволительно никому! Ах, если бы я мог взять это дело на себя, какое бы я получил Удовлетворение! Встретиться с этим негодяем, вызвать его, драть-с я с ним любым оружием, какое его только устроит, драться до тех пор, пока один из нас не рухнет замертво! И если падет он, то, право же, я не полезу в карман за аршинным платком, чтобы его оплакивать!

Что ж, раз о визите товарищей лейтенанта было объявлено, то следовало ожидать их.

Оба они явились около восьми часов вечера. К счастью, госпожа Келлер находилась в это время в гостях у господина де Лоране. Уж лучше ей не знать о том, что должно произойти.

Моя сестра Ирма, в свою очередь, ушла из дому расплатиться с лавочниками по последним счетам, так что все должно было остаться между господином Жаном и мною.