Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «красного маршала»

Свояченица Тухачевского в своих воспоминаниях приводит и более ранний разговор Тухачевского со Сталиным, которому она была свидетельницей в середине 20-х годов. Дело происходило на квартире у В. В. Куйбышева. За столом, где собрались в основном военные, включая Фрунзе и Тухачевского, шел самый общий светский разговор, когда в прихожей раздался звонок и появился Сталин, „коренастый человек восточного вида“, сопровождаемый секретарем А. Н. Поскребышевым. Как отмечает Лидия Норд, „их появление не вызвало замешательства, но никто не проявил и радости. „Да мы, собственно, по делу, — поздоровавшись с хозяином, заговорил первый из вошедших и быстро обежал глазами присутствующих, — но мы не знали, что у тебя гости…““.

Мемуаристка продолжает: „Прежде чем сесть за стол, он обошел всех. „Сталин“, — сказал он и задержал на несколько секунд мою руку в своей широкой и жесткой руке… Общий веселый разговор как-то сразу оборвался. Сталин отказался от водки, поднимая наполненную вином рюмку, оглядел опять присутствующих, потом вдруг встал. „Я пью за память нашего вождя и друга Владимира Ильича…“ — как-то напыщенно произнес он… Выпив, он снова оглядел всех и сел. Мне кажется, что каждый ощутил какое-то неприятное чувство после этого тоста… Наступила длинная пауза, потом старший Куйбышев обратился к С. С. Каменеву с вопросом о какой-то специальной военной школе. Большинство как-то слишком охотно поддержало разговор на эту тему… Сам Сталин внимательно прислушивался к разговору и поворачивал голову то в сторону одного, то другого говорившего… Вдруг зашел разговор о немцах… Его начал кто-то из политработников в связи с выступлением или приездом в Москву какого-то видного немецкого коммуниста. Сталин сразу вмешался в разговор. Он заговорил о том, что немцы являются наиболее надежными союзниками. Они сумели сбросить Вильгельма. Коммунистическое движение в Германии ширится. Укрепление дружественных отношений между РСФСР и Германией открывает большие перспективы в будущем и разрушит все планы Антанты, направленные против Советской власти… Он еще не окончил, когда его перебил, и довольно невежливо, Тухачевский. Михаил Николаевич начал говорить спокойно, но в тоне его было что-то, от чего Сталин вдруг густо покраснел…

Начав с того, что надо хорошо знать страну, о которой говоришь, Тухачевский обрушился со всей силой своего красноречия на немцев. Он приводил примеры из истории, рассказывал, как относились немцы к пленным. „Не забудьте того, — закончил он, — что немцы чувствуют себя по отношению к нам победителями, хотя фактически победа была бы на русской стороне. Германии не хватает земли, и, накопив силы, она когда-нибудь еще раз попытается отнять у нас самые плодородные земли. Поэтому я считаю и буду считать, что то, что мы допускаем сейчас их к себе слишком свободно, — огромная ошибка. Из числа тех, кто теперь у нас учится, выйдут самые опасные для нас враги““.

Лидия Норд справедливо усмотрела тут намек на тайное советско-германское военное сотрудничество, начавшееся после подписания договора в Рапалло в 1922 году. Мы еще вернемся к этой теме и увидим, что Тухачевский действительно играл в этом сотрудничестве видную роль и в то же время считался встречавшимися с ним немецкими офицерами и генералами убежденным противником Германии. Пока же отмечу, что в этом месте своих мемуаров Лидия Норд проявляет хорошую осведомленность о деталях военных связей СССР и Германии, называя действительно существовавшие танковую школу для немецких офицеров в Казани и авиационную — в Липецке. В этой осведомленности нет ничего удивительного. Ведь Б. М. Фельдман сам играл в этой сфере немаловажную роль и неоднократно ездил в Германию, в частности в 1927 году, когда присутствовал на учебных занятиях и маневрах рейхсвера. А первые поездки красных командиров в Германию состоялись в 1921 году. И среди них был творец теории глубинной наступательной операции, друг Тухачевского В. К. Триандафилов. Правда, до сих пор неизвестно, ездили ли они тогда учиться у немецких военных или, наоборот, учить немцев, как делать революцию в Германии.

Вернемся к прерванному разговору Тухачевского и Сталина. „Я не понимаю, почему это опасно для нас, — возразил на последние слова Тухачевского Сталин, — наши командиры ведь тоже ездят в Германию“. Тухачевский махнул рукой: „Вы штатский человек и поэтому понять вам трудно“. У Сталина забегали на щеках желваки. Воцарилась некоторая неловкость. „Я считаю, что Михаил Николаевич во многом прав, — сказал старший Куйбышев, — немцам палец в рот класть нельзя. И надо нам будет обо всем этом крепко подумать… Ну, а сейчас выпьем за нашу доблестную Красную Армию, которая, в случае чего, даст отпор всем врагам“.