Михаил Тухачевский: жизнь и смерть «красного маршала»

Когда же начался путь «красного маршала» к плахе? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется вернуться на полтора десятилетия назад, в начало 20-х годов. Тогда имя Тухачевского было популярно не только среди бойцов и командиров Красной Армии, но и среди оказавшихся в эмиграции офицеров и политиков белого лагеря. Вот, например, любопытный документ — разведсводка обосновавшейся на Балканах Русской армии барона П. Н. Врангеля от 15 февраля 1922 года. Там, в частности, утверждалось: «Единственная среда в России, которая могла бы взять на себя активную роль в деле свержения Советской власти, это — командный состав Красной Армии, т. е. бывшие русские офицеры. Они представляют из себя касту, спаянную дисциплиной и общностью интересов; война и жизнь воспитали в них волю…» И тут же называется тот, с кем эмиграция связывает определенные надежды: «Лица, близко знавшие Тухачевского, указывают, что он человек выдающихся способностей и с большим административным и военным талантом. Но он не лишен некоторого честолюбия и, сознавая свою силу и авторитет, мнит себя русским Наполеоном. Даже, говорят, он во всём старается подражать Наполеону и постоянно читает его жизнеописание и историю. В дружеской беседе Тухачевский, когда его укоряли в коммунизме, не раз говорил: „Разве Наполеон не был якобинцем?..“ Молодому офицерству, типа Тухачевского и других, примерно до 40-летнего возраста, занимающему командные должности, не чужда мысль о единой военной диктатуре».

Здесь желаемое выдается за действительное. Подавляющее большинство служивших в Красной Армии бывших офицеров в тот момент не о перевороте помышляло, а о том, чтобы уцелеть, сохранить свою должность и паек (после окончания гражданской войны их уже начали увольнять в отставку, а кое-кого и репрессировать). Те, кто о перевороте помышлял, давно уже погибли или очутились за пределами России. Оставшиеся же думали уже только об устройстве собственной жизни, а не о свержении Советской власти. Руководители врангелевской армии, казалось бы, должны были задаться вопросом: почему же служащие красным бывшие поручики и штабс-капитаны, подполковники и генералы не использовали для переворота куда более благоприятное время гражданской войны, когда порой многие думали, что власть большевиков висит на волоске? Стоило задаться этим вопросом, и разведсводку, солидно озаглавленную «Комсостав и военспецы Красной Армии», следовало тотчас отправить в корзину для бумаг. Вместо этого неизвестный начальственный чин наложил на документ столь же солидную резолюцию: «Очень интересно». Что ж, как известно, надежда умирает последней.