Михаил Тверской

Михаил с дружиной затворился в новой тверской крепости, штурмовать которую москвичи не решились. Юрий стоял лагерем в восьми верстах от города пять недель (17, 181). Это ожидание мало походило на осаду. Похоже, что Юрий ждал каких-то благоприятных для него известий. Но известия не приходили. Коротая время, татарские «лютые послы» ездили к Михаилу в крепость для переговоров, но, по замечанию летописца, «с лестию» (17, 181). Вероятно, они уговаривали его лично встретиться с Юрием. Опасаясь западни, Михаил не шёл ни на какие встречи и уступки. Устав от бесплодного ожидания, Юрий распустил свои отряды по всему Тверскому княжеству для полного его разорения. Сам же он собрался через Волок Дамский уходить в сторону Москвы.

Узнав о бесчинствах москвичей и шедших с ними ордынцев, Михаил не стерпел. Он вышел из крепости с войском, двинулся на Юрия и настиг его в 54 верстах к юго-западу от Твери, в верховьях реки Шоши, у села Бортенева (99, 24). 22 декабря 1317 года произошла «сеча велика». Полки сошлись на пологом склоне оврага, по дну которого протекал ручей. Ярость тверичей удваивала их силы. Они разгромили войско Юрия. Сам московский князь «с малою дружиною» на отборных конях ускакал с поля боя (84, 136). Битва произошла «в вечернюю годину», то есть уже в сумерках короткого декабрьского дня (17, 181). Наступившая темнота спасла Юрия. Он ушёл от погони, но поскакал не в сторону Москвы, куда, вероятно, погнались за ним тверские воеводы, а в противоположную сторону — на север, к Новгороду. И след его затерялся в заволжских лесах...

Среди пленных, захваченных тверичами в Бортеневской битве, оказались жена Юрия Агафья-Кончака и его брат Борис Данилович Нижегородский. Их отправили в Тверь и там содержали под стражей.

Ханский «посол» Кавгадый со своим отрядом поначалу участвовал в битве на стороне Юрия. Однако, увидев, что москвичи терпят поражение, татары обратились в бегство. «А Кавгадый повеле дружине своей стяги поврещи, и неволею сам побежа в станы» (17, 181).

Post festum

Латинское выражение postfestum означает «после праздника», «после пира». Древнерусские книжники часто сравнивали битву с пиром. «Ту кроваваго вина не доста, ту пир докончаша храбрии русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую!» — восклицал неизвестный автор «Слова о полку Игореве» (6, 376). Для Михаила Тверского день после бранного пира стал днём тягостного похмелья. За миг обретённой свободы предстояло заплатить немалую цену...

Шекспировский Гамлет справедливо заметил, что «сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только в нашей оценке» (144, 103). Борте не векую битву можно было оценить — и представить хану Узбеку — и как заурядную княжескую усобицу, и как мятеж против Орды, покушение на жизнь и безопасность её послов. И последствия второй оценки могли быть плачевными для Твери и её князя...

На другой день Кавгадый прислал к Михаилу с предложением мира. Князь не только охотно принял предложение, но и пригласил Кавгадыя со всеми его татарами в Тверь. Там он угощал и чествовал своих недавних врагов. Татары уверяли Михаила, что приходили с Юрием не как послы от хана, а по своей воле. Такое вполне могло быть. Ордынцы являлись на Русь в самых разных качествах — от официального «сильного посла» («особоуполномоченного») до приятелей и родственников русских князей; от торговцев и откупщиков дани — до «звериных ловцов» и сокольников (60, Г84).

«Князь Михайло же Ярославич Тверский татар Кавгадыевых избивати не повеле, но приведе их во Тверь, и многу честь въздаде Кавгадыю и татаром его, а они лстяху, глаголюще: “Мы отныне твои есмя, а приходили есмя на тебя со князем Юрием без повелениа царёва, и в том есмя виновата, и боимся от царя опалы, что есмя таково дело сотворили и многу кровь пролили”. Князь же Михайло Ярославич ят веры им (то есть поверил им. — Н. Б.), и многими дары одари их, и отпусти их с честию» (19, 181).

Летописец в подробностях описал эту историю, так как считал её своего рода прологом к обширному трагическому повествованию о гибели князя Михаила Тверского в Орде в 1318 году...

В то время как Михаил пировал с татарами Кавгадыя, Юрий лесными тропами пробрался к Новгороду и ударил челом новгородцам о помощи. Московский князь «прибежа в Новъгород, и позва всех новгородчов с собою, и идоша с ним весь Новгород и Плесков, поимше с собою владыку Давыда (новгородского архиепископа. — Н. Б.); и пришедше на Волгу» (5, 338).

Михаил узнал о том, что Юрий вновь появился в Тверской земле. Собрав воинов, он встретил врага у брода через Волгу. Два войска стояли на берегах замёрзшей реки, перестреливаясь и обмениваясь парламентёрами. Никто не хотел испытывать судьбу в новом сражении. К тому же новгородцы помнили, что в тверской тюрьме находятся заложники — их друзья и родичи, взятые в плен в Торжке в феврале 1316 года.