Михаил Тверской

Нашему скромному герою, конечно, далеко и до Ильи Муромца, и тем более до Цезаря. Но жажда славы тускло мерцает в каждом из нас. Ветер судьбы может раздуть её слабый огонь в яркое пламя...

А может быть, открыв однажды наугад Священное Писание — таким способом спрашивал совета у Небес ещё его знаменитый тёзка Владимир (в крещении Василий) Мономах, — Василий Костромской словно в первый раз прочёл одну из заповедей блаженств: «Блаженны миротворцы...» И будучи человеком глубоко религиозным, воспринял её как императив поведения.

А может быть, этот добрый человек был растроган слезами своих новгородских родственников по линии матери, умолявших его вмешаться и предотвратить затеянный Ярославом Ярославичем Тверским поход татарского войска на Новгород...

Как бы там ни было, но Василий широким шагом выходит из безвестности. Вместе с новгородскими послами он отправился в Орду с жалобой на старшего брата. Там они убедили хана Менгу-Тимура (1266—1280) в незаконности действий Ярослава в Новгороде.

Любой успех в Орде отливал серебром. Вероятно, в дело пошли придворные связи и тяжёлые кошельки новгородских купцов. Благосклонно прислушавшись к этим аргументам, хан приказал вернуть с полпути уже отправленное на помощь Ярославу татарское войско. Кажется, это был единственный случай подобного рода. Орда не любила менять свои решения, считая такие перемены признаком слабости.

Подробности этой удивительной истории столь же неизвестны, сколь и мотивы поведения Василия Костромского. Но так или иначе, а затея Ярослава Тверского провалилась. Трагедия века — погром Великого Новгорода татарами — не состоялась. Сказочный младший сын слез со своей костромской печи и сотворил чудо...

Василию Костромскому, кажется, понравилось быть на виду и совершать смелые поступки. Взойдя на великое княжение Владимирское после кончины Ярослава Ярославича Тверского (1272), он потребовал от новгородской знати восстановить те привилегии и доходные статьи княжеской власти, которые были отменены при Ярославе:

«Князь великий Василий, сед на великое княжение, посла в Новгород наместники своя и повеле грамоты брата своего Ярослава отринута, рекий (сказав. — Н. Б.): “Не по делу вынудили грамоты у брата моего, чего ся испокон не повелось, суд у князя и дань чёрную отъемлете и печерскую”» (129, 50).

Видимо, Василий полагал, что новгородцы в неоплатном долгу перед ним за ордынское дело. Но старая истина гласит: «Оказанная услуга не стоит ни гроша».

Новгородцы отказались исполнить требования своего вчерашнего благодетеля и, порвав с ним всякие отношения, пригласили на княжение его племянника Дмитрия Переяславского. Тот согласился и поехал в Новгород. Узнав об этом, оскорблённый Василий послал в погоню за племянником своего воеводу Семена, а сам, бряцая оружием, двинулся из Владимира к столице своего соперника — Переяславлю (17, 151).

Василию Костромскому не удалось тогда захватить Дмитрия Александровича — этого, по мнению некоторых историков, «лучшего из русских военачальников того времени» (137, 178). Однако костромской князь начал планомерное наступление на Новгород как военной силой, включая татар, так и экономическими мерами — блокадой новгородских товаров. Это сильное средство воздействия на Новгород, изобретённое ещё Юрием Долгоруким, с успехом применяли многие владимирские князья.

Партия без партнёра

Вечная аналогия политике — шахматная доска. Политическая история Северо-Восточной Руси во второй половине XIII века, какой её представляют скупые летописные известия этого периода, напоминает странную шахматную партию. Историк тщетно пытается понять смысл отдельных ходов, которые совершают партнёры, при том, что вся партия, вся расстановка фигур на доске остаётся ему неизвестной...

Итак, предоставим слово современному исследователю тверской истории:

«Между тем Василий Ярославич не был удовлетворён таким поворотом дел: он собрал против Переяславля войска и напал на пограничный новгородский город Торжок. В то же время Святослав Ярославич Тверской, будучи союзником великого князя, атаковал новгородские “пригороды” Волок Дамский, Бежицы и Вологду. Войска обоих князей при этом явно были поддержаны татарскими отрядами. Помимо этого в Твери и Костроме посадили в тюрьму новгородских торговых людей и отняли их товары; в Новгород был прекращён подвоз зерна» (72, 71).

И снова парадокс мотивации или словно вывернутая наизнанку логика поведения. Василий Костромской был в ссоре с Ярославом Тверским из-за сорванного похода татар на Новгород. И вот теперь вопреки всему сын Ярослава Тверского Святослав вдруг — словно забыв недавнее прошлое — стал союзником Василия Квашни...