Михаил Тверской

Перенос митрополии — точнее говоря, резиденции митрополита — из одного города в другой был, вообще говоря, делом противозаконным с точки зрения церковных канонов. Во всяком случае, он требовал санкции патриарха, или императора, или поместного собора (56, 95). Максим уехал безо всяких санкций и чувствовал необходимость хоть как-то оправдать этот акт. Так родилась чудесная история о том, как уже во Владимире митрополиту «в тонком сне» явилась Богородица и вручила ему омофор. С этим небесным благословением переезд митрополита — по сути, обычное бегство от опасности — получал более благопристойный вид.

Что касается земных причин, заставивших Максима предпринять такой многотрудный шаг, то здесь для начала следует согласиться с мнением современного исследователя: «Перенос митрополии, конечно, имел более серьёзные причины, чем просто очередное разорение Киева татарами» (122, 127). Далее позволим себе некоторые предположения относительно этих «серьёзных причин». Судя по всему, бегство Максима из Киева было связано с грандиозными битвами между Тохтой и Ногаем, которые развернулись в степях в 1298—1300 годах.

«К 1298 г. у Токты окончательно созрел план освобождения от власти Ногая. Хан весьма резко ответил на его очередные требования о выдаче Салджидая и Тама-Токты (беглых эмиров. — Н. Б.) и начал собирать войска, чтобы выступить против бекляри-бека. Его 300-тысячная армия двинулась к владениям Ногая... Заметив, что хан быстро усиливает свои позиции, многие сторонники бекляри-бека в 1299 году начали перебегать к Токте вместе со своими войсками» (101, 78). «В результате к концу 1299 г. Токта оказался во главе куда больших сил, чем Ногай, и сам решил перейти в наступление, воспользовавшись смутами в улусе бекляри-бека» (101, 70).

Решающая битва, в которой Ногай был разбит, взят в плен и убит, состоялась на рубеже 1299/1300 года.

Находясь в Киеве, митрополит — как, впрочем, и все киевляне — внимательно следил за развитием степной войны и принимал решения в зависимости от её перипетий. Только на этом фоне можно понять его внезапный отъезд из Киева, неведомые скитания и появление во Владимире, где правил давний вассал Тохты великий князь Андрей Городецкий. Именно Андрей с его ордынскими связями и острой потребностью в поддержке митрополита в русских делах был тем человеком, который мог спасти Максима как давнего вассала Ногая от ханской кары.

О том, что отъезд Максима из Киева был скоропалительным, свидетельствует одна деталь. «В 1295 году он (митрополит. — Н. Б.) поставил во Владимир епископа и, следовательно, не думал о собственном в него переселении» (56, 95).

Киев по своему географическому положению входил во владения Ногая. Разгром Ногая в решающей битве и его гибель вызвали торжество победителей, обычно проявлявшееся в тотальном разгроме владений побеждённого. На этой волне воины Тохты ринулись на Киев и учинили там страшный погром. Митрополит Максим — вероятный сторонник Ногая — в панике бежал из Киева. Примеру владыки последовал и весь его двор, судьба которого могла быть весьма плачевной. Предвидя возможную погоню, митрополит бежал из Киева в сторону Брянска какими-то потаёнными тропами. Однако и Брянск, где шла непрерывная резня между местными и смоленскими князьями, не дал ему надёжного пристанища. Отсюда он двинулся дальше на север, в московские земли. Там следы его на какое-то время затерялись. Вероятно, он просто выжидал, пока определится новая расстановка сил на Руси. Во всяком случае, в Великом Новгороде, куда митрополит должен был приехать для поставления нового архиепископа Феоктиста, это мероприятие пришлось отложить «дондеже уведають, где митрополит» (11, 250). А между тем новгородские купцы находились во всех крупных городах. И уж конечно, они были в Брянске и Владимире. Они должны были немедленно сообщить в Новгород о местопребывании главы Русской церкви. Однако, судя по всему, митрополит какое-то время скрывался во владениях Даниила Московского. Умение держать паузу — сильное оружие политика. И митрополит в полной мере умел пользоваться этим оружием...

Глава 12 МИХАИЛ И ДАНИИЛ

Не всегда можно представить

естественные доказательства для

сверхъестественных вещей.

Временник Георгия Монаха

Составляя биографию Михаила Тверского, испытываешь непреодолимое желание хотя бы на время оставить Тверь и посмотреть, что происходило в это время в Москве. Наше историческое знание построено на том, что Москва — это альфа и омега отечественной истории. Это, конечно, не совсем так. История происходит везде, где живут люди, и Москва — лишь точка схождения множества индивидуальных человеческих историй.