Михаил Васильевич Нестеров

Конец 30-х годов в жизни Нестерова отмечен очень интенсивной работой над книгой воспоминаний «Давние дни», увидевшей свет в январе 1942 года. Некоторые из очерков, вошедшие в эту книгу, были опубликованы еще до революции, но основная их часть написана позднее, в середине 30-х годов.

Перед читателем проходят великолепные литературные портреты Перова и Крамского, Сурикова и Левитана, Третьякова и Васнецова, Павлова и Горького. И для всех, столь разных людей, Нестеров находит свои краски, свой язык, свой образный строй повествования. Недаром в 1942 году за свою книгу «Давние дни» художник был избран почетным членом Союза советских писателей^[232].

Литературная работа не приостановила его занятий живописью. В 1940 году Нестеров задумал написать портрет архитектора А. В. Щусева, с которым его связывала давняя дружба, начавшаяся еще в период работы над росписью храма в Марфо-Мариинской обители. Параллельно с портретом А. В. Щусева он лелеял мечту написать портрет Е. Е. Лансере и второй портрет В. И. Мухиной.

Портрет А. В. Щусева был начат 22 июня 1941 года — в день начала Великой Отечественной войны. Рано утром Нестеров пришел к Щусеву, они долго усаживались, выбирали халаты, привезенные Щусевым из Самарканда. Художник решил писать модель в профиль на небольшом холсте, позу дал простую — боялся, что старость (Нестерову было в то время семьдесят девять лет) не позволит ему справиться со сложным портретом. Едва Нестеров принялся за работу, пришло ошеломляющее известие — началась война. Но художник продолжал работать. Он продолжал работать и позже, когда начались бомбардировки Москвы. Портрет был закончен 30 июля 1941 года.

Портрет А. В. Щусева. 1941

Усталый взгляд человека, сидящего в черном высоком кресле в ярком бухарском халате и в черной с белым узором узбекской тюбетейке, обращен куда-то в сторону. Сочетания малинового, светло-серого, лилового, желтого, яркая белизина большого белого воротника звучат напряженно и беспокойно. Темный, почти черный силуэт вазы причудливой формы, срезанной рамой картины, резко выделяется на светлом, серовато-коричневом фоне. Складки халата тяжелым, точно еще более усталым, чем сам человек, движением спадают с плеч, облегают фигуру. Глубокую усталость, задумчивость, сосредоточенную скрытую печаль человека выразил художник в своем последнем портрете.

Нестеров не хотел уезжать из Москвы. Он терпеливо сносил все невзгоды, был полон веры в победу^[233]. Незадолго до смерти (умер он 18 октября 1942 года) художник хотел написать сына в тюбетейке, в черном кресле. Но он говорил: «И ты устанешь сидеть, и я устану писать».

1 июня 1942 года художнику исполнилось восемьдесят лет. Нестеров был награжден орденом Трудового Красного Знамени, ему присвоили звание заслуженного деятеля искусств РСФСР^[234]. Московские художники в своем приветствии Нестерову писали: «В грозные дни Отечественной войны Ваш яркий талант и искусство полны веры в силу, мощь родного народа, особенно нужны и ценны нашей Родине»^[235].

Последней работой Нестерова, написанной в июне 1942 года, был пейзаж «Осень в деревне» (Третьяковская галлерея)^[236], созданный на мотив стихотворения А. С. Пушкина «Уж небо осенью дышало». На обороте этюда надпись: Дарю «Осень в деревне» жене моей Екатерине Петровне в память сорокалетия нашей свадьбы 20 июня 1902 года. Михаил Нестеров. 1942 г. Июнь.

Осень в деревне. 1942

…Глубокой тревогой охвачен осенний сумрачный пейзаж. Серое небо с тяжело нависшими облаками, темные, почти черные ели, дом, крытый серой соломой. К нему по темной зеленой траве идут гуси, вытянув шеи; их белые пятна резко и тревожно выделяются на сумрачном фоне. Два тонких, одиноких, совершенно голых ствола берез сиротливо тянутся кверху. Сумрак и беспокойство точно распростерлись над серым деревенским домом, прижавшимся к земле. Глубокую напряженную тревогу, тревогу за свою землю, за землю, которую он любил и которой посвятил всю жизнь, выразил художник в своей последней работе.

* * *

Творческая судьба М. В. Нестерова незаурядна. Путь художника прошел через многие этапы в развитии отечественного искусства, и каждый этап этого развития был обогащен Нестеровым.

Искусство Нестерова до 1917 года, при всей его глубокой и прочной связи с определенным кругом явлений социальной жизни России, было отлично от основных художественных направлений того времени. Однако характеристика искусства предреволюционных лет была бы неполной без анализа произведений Нестерова.