Михайлов или Михась?

Госпожа Сталдер, как и положено по процедуре, сама начала допрос. Вероятно, ей хватило нескольких минут, чтобы убедиться – и этот свидетель ничем конкретным свои показания подтвердить не может.

– Вас допрашивали во время следствия дважды. Вы подтверждаете показания, данные во время этих допросов? – спросила она.

– Подтверждаю, – раздался голос из телединамика.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с господином Михайловым?

– Я занялся частным предпринимательством, выпускал обувь. Моему бизнесу нужна была охрана, и Тимофеев привел ко мне на фирму людей, которые представились как Аверин и Михайлов. Они сказали, что если мы договоримся, то они станут моей «крышей». Это было в 1993 году. Потом я открыл совместное российско– австрийское предприятие по реализации ювелирных изделий и первый в Москве частный ювелирный магазин.

– Кому и сколько вы платили за охрану вашего бизнеса?

– Платил сначала 30 процентов от прибыли. Деньги я отдавал людям Михайлова, которые специально для этого ко мне приезжали. Через какое-то время эти люди объявили мне, что плата увеличивается до сорока процентов от прибыли, а в последнее время они сказали, что я должен платить пятьдесят процентов от общего оборота фирмы. Меня еще и упрекали за то, что фирма дает недостаточно высокую прибыль. Они просто издевались надо мной и постоянно угрожали мне физической расправой, если я не увеличу сумму выплат. В конце концов я принял решение уехать, но мне следовало сделать это тайно, так как я боялся расправы. Мой компаньон Виталий Кузнецов, когда я уехал, сфальсифицировал некоторые финансовые документы и отнес их в американское консульство в Москве, пытаясь там доказать, что я преступник и меня надо вернуть обратно в Россию для наказания.

– Вы считаете, то, что с вами происходило, можно квалифицировать как рэкет? – уточнил прокурор.

– Конечно, а что же это еще, как не типичный рэкет? Меня даже били, – признался Абрамович. – Несколько раз, когда я не давал денег, ссылаясь на то, что не было прибыли, ко мне применяли физическое насилие. Это был чистейший рэкет.

– С кем вы приехали в Швейцарию? – спросил Паскаль Маурер, когда судья предоставила возможность адвокатам задавать вопросы.

– Я приехал один, – ответил Александр Абрамович.

– А кто финансировал вашу поездку?

– Никто, я сам.

– Вы обладаете юридическим иммунитетом в США?

– Нет.

– Вы были судимы в СССР за валютные операции в 1977

году?

– Я был осужден условно, – поспешно ответил Абрамович и спросил в свою очередь: – Я что-то говорю не так?

– У меня такое впечатление, что вы все говорите не так.

– Господин Михайлов, вы желаете задать свидетелю вопросы? – обратилась к Сергею судья.

– Желаю. Судя по показаниям, господин Абрамович перечислил в банки за обеспечение его безопасности сначала 400 тысяч долларов, потом еще 600 тысяч. Миллион долларов, по его утверждению, он заплатил только рэкетирам…

– Господин Михайлов, – перебила его судья, – я прошу вас конкретнее формулировать свои вопросы, а не заниматься рассуждениями. Приведенные вами цифры есть в материалах дела. Если понадобится, мы сами их уточним.

– Уважаемая госпожа президент суда, – обратился к ней Михайлов, – два года мне не давали возможности для полноценной защиты, два года никто не желал выслушать мои аргументы невиновности. Эти два года я провел в тюрьме из-за таких показаний, которые вы слышали вчера, которые выслушиваете сегодня. Два года! И теперь, когда я получил возможность задавать наконец вопросы, все сказанное для меня чрезвычайно важно. К тому же, госпожа президент суда, если вы будете меня перебивать, мы никогда не до-беремся до истины.

В зале воцарилась гробовая тишина – большинство присутствующих сочли реплику Михайлова откровенной дерзостью, которая недопустима по отношению к суду и которая, несомненно, будет наказана. Но сама же Антуанетта Сталдер разрядила обстановку.

– Вы правы, господин Михайлов, – сказал она, улыбнувшись. – Мы не узнаем истины, если будем друг друга перебивать. И все же постарайтесь не быть многословным.

– Я постараюсь, госпожа президент суда, – ответил Сергей улыбкой на улыбку. – Ответьте, пожалуйста, господин Абрамович, какую сумму составила прибыль вашей фирмы за период в 1993– 1995 годы?

– Не могу сказать это, трудно припомнить так сразу.

– Может быть, вы вспомните, какую сумму заплатили в виде налогов, и тогда можно будет точнее припомнить размер прибыли.

– Нет, не помню.

– Удивительное дело, господин Абрамович. Вы не помните, сколько денег заработали, зато прекрасно помните, сколько отдали. Может быть, вы могли бы назвать хотя бы банки, в которые перечисляли деньги?

– Я действительно не помню, какова была прибыль фирмы, но помню, сколько отдал за «крышу», потому что отдавать-то мне приходилось из собственного кармана. И, конечно, за давностью событий я не могу припомнить, в какие именно банки я перечислял деньги.