Михайлов или Михась?

«белое безмолвие» стала нарицательной. Я слышал это «безмолвие», когда наползающие друг на друга льдины грохочут так, что за сотню километров раздается это свирепое рычание, в сравнении с которым даже пушечная канонада может показаться детским шепотом. К тому же первый блин, как и положено, лег комом – у Ан-74, доставившего первую часть техники в Арктику, при посадке на одном из шасси отлетело колесо. Запасное сумели доставить через неделю, еще несколько дней ушло на ремонт, и только тогда самолет сумел вернуться на Большую землю.

Формально заседания штаба по подготовке полярной экспедиции, который возглавил Сергей Анатольевич Михайлов, проводились раз в неделю. Фактически ему ежедневно приходилось заниматься полярными проблемами. И вот день открытия первой российской дрейфующей станции наступил. 25 апреля 2003 года флаг России был поднят на Северном полюсе. Незадолго до этого вместе с подготовительной экспедицией в Арктику прилетел на-стоятель храма Спаса Преображения архимандрит Владимир и станцию освятил.

Делегация, прилетевшая на полюс двумя Ан-74, была весьма представительной – депутаты Госдумы, федеральные министры, члены Московского правительства, не забывшие прихватить флаг Москвы и водрузившие его рядом с российским. Каждому хотелось прикоснуться к историческому событию. Порядковый номер дрейфующей станции решили не менять. В советские времена на Северном полюсе проработала тридцать одна экспедиция. Поэтому первая российская была поименована как СП-32. После под-нятия флага Артур Николаевич Чилингаров извлек ракетницу, и в сияющее синее небо взвилась красная ракета. В этот день полярного лета погодка была как на заказ – столбик термометра опустился до отметки 44 градуса, но ветра не было и мороз переносился достаточно легко. Начальнику дрейфующей станции Владимиру Кошелеву от волнующего момента так даже жарко стало, и он расстегнул прямо на тельняшку надетую кожаную куртку на меху. Почетный полярник СССР Владимир Семенович Кошелев из двенадцати полярников СП-32 был самым опытным – пять экспедиций в советское еще время остались за плечами, шестую он теперь возглавил. Полярники отдельной группой стояли вместе с Сергеем Михайловым чуть поодаль от почетных гостей. ВИП-персоны, осознавая, что участвуют в процессе поистине историческом, этой своей ролью были поглощены столь всецело, что им попросту не до полярников было в столь знаменательный момент. Тем более что Чилингарову удалось по спутниковому телефону дозвониться до президента страны, и он докладывал Владимиру Владимировичу Путину о том, что вот прямо сейчас на Северном полюсе водружен флаг России. Понимая, что вырвать телефон, дабы обозначить свое верноподданническое участие, у крепкого и закаленного в политических битвах Чилингарова не удастся, остальные чиновники знаками напоминали о себе, и по артикуляции было понятно, что они призывают Артура Николаевича передавать от них приветы президенту. Наконец вся суета, связанная с торжественностью момента, поутихла, гости разбрелись осматривать окрестности, полярники отправились в штабной домик, где хряпнули граммов по нескольку неразбавленного спирта, в первый и предпоследний раз (но об этом чуть позже) нарушив сухой закон, незыблемый для всех полярных экспедиций. В штабной домик прошмыгнули незамеченными и два нештатных члена экспедиции – овчарки, привезенные с острова Свобода архипелага Северная Земля. Вывозя собак, полярники предполагали, что парочка вскоре обзаведется потомством и они порадуются щенкам. Но на поверку выяснилось, что оба пса одного, мужского пола. На что их экспедиционный шеф Владимир Кошелев флегматично заметил: «Ну, женщин на дрейфующие станции брать не принято, так что все правильно, – и тут же добавил: – Рыжего так и назовем Рыжий, черного – Черныш».

Потом все гости долго фотографировались на фоне флага и вырубленного на ледовом склоне названия СП-32. Наконец заняли свои места в самолетах. Высокое начальство выражало недовольство по поводу неизвестно отчего затянувшегося отлета. То обстоятельство, что Михайлов, Чилингаров и Орлов обсуждали с полярниками, которым предстояло целый год оставаться на дрейфующей льдине, чрезвычайно важные рабочие вопросы, представлялось им причиной несерьезной. Наконец Ан-74 побежал по специально оборудованной взлетной полосе, но оторвался ото льда с таким трудом, что лично у меня, хотя признаваться в этом стыдно, душа ушла даже не в пятки, а невесть куда. Впрочем, когда я глянул на своих попутчиков, то увидел не менее напряженные лица. Внешне безучастно спокойным оставался лишь один пассажир того рейса – Сергей Михайлов. Он в момент взлета думал совсем о другом. 25 апреля – день рождения его мамы, Веры Георгиевны, и сын думал о матери да еще о тех жизненных совпадениях, что предписаны судьбой.

Через несколько часов мы приземлились на острове Лангиер архипелага Шпицберген. И хотя мороз здесь был не слабым, а от снега резало глаза, это была твердая почва, и выражение «Большая земля» на острове приобретало смысл особый.