Михайлов или Михась? (СИ)

Жорж Зекшен, судебный следователь.

От первого лица

Сергей МИХАЙЛОВ:

Когда в 1994 году я приехал в Вену, то почти сразу познакомился там с семьей Кандовых – братьями Борисом и Антоном, с их отцом, женами. Они все приняли самое непосредственное участие в моем устройстве в Австрии, помогали и советами и делом. Борис – крупный бизнесмен, ведет дела по всей Европе, в деловом мире его имя имеет значительный вес. Когда с Антоном случилась беда в Москве, об этом писали все австрийские газеты, правительство Австрии предпринимало попытки уладить этот конфликт на уровне межгосударственных отношений, по дипломатическим каналам. В газетах публиковались сообщения о том, что правительство будет чрезвычайно признательно любому человеку, оказавшему содействие в освобождении австрийского гражданина из чеченского плена. Но я-то взялся за решение этой проблемы не потому, что мне пообещали сладкую австрийскую коврижку, а из чисто человеческих побуждений. Мне больно было смотреть на отца и мать Антона, его жену и брата, на детей – они просто раздавлены были обрушившимся на них горем. В свое время, когда мы занимались спортом, во время соревнований нам часто приходилось встречаться с чеченскими борцами. Там вообще все виды борьбы были развиты очень хорошо, и чеченские спортсмены часто побеждали в крупных турнирах, на чемпионатах. В Чечне издавна почитают хороших спортсменов, не случайно многие из них, закончив спортивную карьеру, заняли ключевые позиции в своей республике. С некоторыми из них меня связывала старая дружба, и я решил обратиться именно к этим людям. Они выслушали меня с вниманием, обещали помочь. Сложность заключалась в том, что долгое время не удавалось установить, где именно находится Антон. А когда я пытался узнать хоть какие-то подробности, эти мои старые друзья мне отвечали односложно:

«Сергей, мы обещали тебе помочь и поможем, у нас мужчины умеют держать свое слово». И большего я от них добиться не мог. Уже позже, когда освобожденный из чеченского плена Антон был снова дома, узнал кое-какие подробности. Да и то думаю, что не все. Мне было известно, что группа людей, взявшаяся освободить Антона Кандова, готова даже была на вооруженное нападение. К счастью, этого не произошло. Их авторитета хватило на то, что Антона им отдали мирно. Представляю, что если бы при освобождении Кандова пришлось стрелять, то наверняка в этом впоследствии обвинили бы прежде всего меня. Но, как я уже сказал, этого не произошло. После того как Антон снова оказался в Австрии, мы с ним очень сдружились. Он видел во мне своего спасителя, а меня в нем привлекли его энергия, неизменный оптимизм, с которым он относится ко всему происходящему. Постепенно история с его чеченским пленом стала забываться. А вот дружба осталась. И когда я оказался в тюрьме Шан-Долон и узнал, что в Женеву для того, чтобы мне помочь, приехал именно Кандов, я не удивился, а, скорее, порадовался.

В Москве Антону нравилось все: широкие проспекты, его офис в гостинице «Интурист», всегда праздничная Тверская улица, а пуще всего ему нравилось, что, куда бы он ни обращался в российской столице, повсюду его, австрийского бизнесмена Кандова, неизменно встречали предупредительно вежливыми улыбками.

Как-то вечером Кандову в офис позвонил его московский партнер по бизнесу.

– Антон, приезжай, поужинаем вместе. Кандов взглянул на часы, было около девяти.

– Да поздновато вроде, – засомневался он.

– Подумаешь, поздновато, – продолжал настаивать компаньон. – Я ужин своими собственными руками приготовил, на столе будет все, что ты любишь. Садись в машину – и через двадцать минут тебя ждет роскошный стол, пальчики оближешь.

Соблазненный не столько обильным ужином, сколько перспективой не сидеть весь вечер в гостиничном номере, Антон быстро собрал все бумаги, запер их в сейф и, усевшись в арендованный

«мерседес», коротко бросил водителю:

– Проспект Мира.

Вечер прошел спокойно, в ничего не значащих разговорах. О бизнесе говорить не хотелось, болтали о всяких пустяках. Когда ужин закончился, хозяин дома проводил гостя до дверей. На лестничном пролете между вторым и первым этажами Антон увидел трех поднимающихся наверх мужчин. Он посторонился, уступая им дорогу, и тут же получил сильнейший удар в солнечное сплетение. Дыхание перехватило, Антон даже вскрикнуть не мог. Его ударили еще несколько раз, подхватив под руки, вытащили из подъезда, затолкали в стоявшую прямо возле дверей «Волгу», и машина резко сорвалась с места. Долго петляла по каким-то плохо освещенным и вовсе не освещенным улицам, так что Антон, сколько ни вглядывался, не мог определить, где они едут. Да и Москву он знал не настолько хорошо, чтобы сориентироваться. Наконец остановились. Эти трое, что напа-ли на Кандова в подъезде, вытащили его из машины, заломили ему руки за спину так, что пришлось согнуться почти до земли, и потащили. Ступени, по которым его волокли, вели вниз, и скоро они очутились в каком-то просторном подвале. Пахло сыростью, гнилью.