Михайлов или Михась?

Каждому вновь поступившему в тюрьму Шан-Долон здесь немедленно открывается расчетный счет, на который родственники или друзья могут перевести деньги. Счет обычный. Нигде не указано, что он относится к тюрьме. Некоторые заключенные не сообщают своим родственникам, что находятся в тюрьме, и те переводят деньги в полной уверенности, что у близкого человека просто возникли временные материальные затруднения. В тюремном магазине можно купить продукты, в том числе разнообразные фрукты, предметы личной гигиены, любые сигареты, напитки (кроме спиртных), кое-что из одежды и обуви. В тюрьме Шан-Долон также можно купить телевизор и магнитофон, а радиоприемники установлены в камере. Впрочем, и у тех, кому денег на тюремный счет не присылают, есть способ поправить свое материальное положение. Можно выбрать себе работу по вкусу — заниматься уборкой тюремных помещений, работать в прачечной, на кухне, в различных мастерских. В месяц каждый заключенный, решивший работать, может получить до тысячи швейцарских франков. Работать здесь зазорным не считается. В Шан-Долоне вообще никаких преступных иерархий не существует, общая атмосфера доброжелательности распространяется здесь на всех.

После обеда и ужина, который длится полтора часа, с 17.00 до 18.30, заключенные могут поиграть в пинг-понг или просто о чем-то поговорить. Неизвестно, есть ли в коридорах подслушивающие устройства, но инструкция, во всяком случае, запрещает надзирателям слушать, о чем говорят заключенные.

В тюрьме Шан-Долон есть и женское отделение. Оно находится в одном корпусе с мужским, но в обособленном коридоре. По инструкции, встречи женщин и мужчин запрещены. Но иногда они встречаются в коридорах во время сопровождения к адвокату или к следователю и успевают перекинуться парой слов, в основном узнать имя друг друга. Надзиратели к этой вольности относятся весьма терпимо.

Раз в неделю подследственным предоставляется возможность час-полтора заниматься в спортзале, и еще раз в неделю на открытой площадке во дворе они могут поиграть в футбол.

Конечно, от того, что клетка золотая, она не перестает быть клеткой, но, как говорится, если из двух зол выпадает меньшее, то оно и благо.

Сергей свой тюремный быт наладил довольно быстро. Все гардианы признавали, что камера русского отличается особой чистотой. Не терпящий беспорядка, он и в камере не позволял себе расслабляться. Сергей не курит. Но в камере у него всегда было несколько пачек сигарет. За столь скромные подарки он получил дополнительное ведро и оборудовал себе в туалете некое подобие душа, который в жару просто спасал его. У него появились тряпки и швабры, он надраивал линолеум на полу своей камеры до зеркального блеска, по нескольку раз в день вытирал пыль, не ленился дважды, а то и трижды за день выносить пластиковый пакет с мусором.

Когда Сергей впервые получил список продуктов из тюремного магазина, то был поражен ассортиментом продуктов — несколько сортов колбасы, разнообразные консервы, многое другое. В графе «фрукты» значилось — любые. Стояла глубокая осень, он засомневался, что написанное соответствует действительности, и стал вносить в заказ все, что приходило в голову: арбуз, ананасы, виноград, абрикосы и многое другое, что только мог вспомнить. Каково же было его удивление, когда на следующий день гардиан подкатил к его камере сразу несколько тележек и, пыхтя от натуги, стал разгружать ящики. Когда он закончил, в камере негде было повернуться. Сергей попросил служителя оставить до вечера тележки в коридоре и перед ужином сгрузил все фрукты и поставил их на общий стол.

Белье и одежду стирал он себе сам, много читал. Не меньше часа занимался в камере гимнастикой. Не упускал возможности поиграть в пинг-понг, пойти в спортзал. Собственно, обедами, ужинами и раз в неделю посещениями спортзала и ограничивалось все его общение с заключенными. Даже общих прогулок и игр в футбол заключенный Михайлов был лишен. Убийцы, грабители, мошенники, торговцы наркотиками и весь прочий тюремный люд выходили на прогулку. Вместе гоняли мяч, и лишь один-единственный обитатель следственной тюрьмы Шан-Долон отправлялся на прогулку на крышу, затянутую металлической сеткой. Со двора доносились чей-то смех, гомон, глухие удары мяча, и от этих звуков на душе становилось еще муторнее. За два с лишним года он ни разу не ступил на землю. Об этом позаботились следственный судья Жорж Зекшен и прокурор Жан-Луи Кроше.

ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА

Сергей МИХАЙЛОВ: