Михайлов или Михась?

К началу двухтысячных годов ситуация в Арктике сложилась для России критической. Последняя советская полярная экспедиция прекратила свою работу в 1991 году. Потом уже было не до полюса, о нем попросту никто и не вспоминал: дел и на материке было выше горла. Кто-то строил новое государство, кто-то с короткими перерывами на сон и еду «пилил бабки», приватизировал отдельные предприятия и целые отрасли промышленности. Одним словом, все были заняты. О том, что в Центральной Арктике сосредоточено до семидесяти процентов всех мировых за-пасов нефти и газа, множество других полезных ископаемых, что обороноспособность северных рубежей необходимо поддерживать — об этом просто почти никто не вспоминал. Говорю «почти» потому, что все же оставалась небольшая группа сподвижников, одержимых людей, однажды и навсегда покоренных полюсом. Но к 2002 году России достаточно о более чем двенадцатилетнем отсутствии России в Арктике убедительно напомнили иностранные специалисты — американцы, канадцы, норвежцы и даже японцы. Если их научные и дипломатически обтекаемые формулировки перевести на общедоступный бытовой язык, то заявление могло бы прозвучать примерно так: не хотите осваивать сами, не мешайте нам. К тому времени государство практически полностью прекратило финансировать освоение и развитие северных полярных территорий. Прекращение научных работ в районе Северного полюса означало и полное прекращение политического присутствия России в этом регионе, утрату стратегических и оборонных приоритетов страны, разрушение инфраструктуры по всей главной северной магистрали — Севморпути. Само собой, это повлекло бы и потерю для России огромных месторождений полезных ис-копаемых, газа и нефти в том числе.

Несколько лет спустя полярник Владислав Пигузов написал такое простенькое, безыскусное четверостишие:

Зимовок мертвые глазницы
По берегам, нам дорогим.
И мягко стелет заграница:
Не можешь сам — отдай другим!

К тому времени у полярников появился «свой человек» в Государственной думе. И не простой депутат, а вице-спикер нижней палаты — известный в прошлом полярник, Герой Советского Союза Артур Чилингаров. Но даже ему оказалось не под силу доказать в высших эшелонах власти необходимость срочного создания российской дрейфующей станции. Вернее, даже не так. Необходимости дальнейшего освоения Северного полюса никто не отрицал, но и денег не давали. Даже поддержка Госгидромета своего действия не возымела. Тем более что главное научное подразделение по изучению северных широт — Научно-исследовательский институт Арктики и Антарктики — хранило гробовое молчание. Да и к чему вмешиваться, когда все и так замечательно. Регулярно выплачивается зарплата, защищаются диссертации — и никаких хлопот. Но полярники, во всяком случае в большинстве своем, — люди бесстрашные и неугомонные. Они и придумали невиданную доселе авантюру государственного масштаба и значения. Прошу прощения за менторство, но считаю своим долгом именно в данном контексте напомнить, что истинное значение слова «авантюризм» изначально подразумевало приключение или дело, опасное по своей природе, сопровождаемое риском неожиданных событий, но при любых обстоятельствах — передовое.

Вот один из таких авантюристов, бывший штурман полярной авиации Александр Орлов и обратился к другу своей юности Сергею Михайлову. Он часами доказывал Сергею всю важность и необходимость немедленного создания первой российской дрейфующей станции, показывал любительские фильмы, фотографии, приводил научные выкладки, а потом, исчерпав все аргументы, заявил напрямую: «Это нужно не только нам, полярникам. В первую очередь это нужно России. И кто-то же должен стать первым».

Людям, заставшим докосмическую эру, не нужно напоминать, какой заслуженной славой и авторитетом пользовались в Советском Союзе полярники. Не случайно Золотую звезду Героя Советского Союза за номером 1 вручили когда-то полярному летчику Анатолию Ляпидиевскому. И возвращавшихся после экспедиции полярников страна в те годы чествовала ничуть ни с меньшими почестями, чем впоследствии космонавтов. Это сейчас на вопрос, кто такой Папанин, некий московский десятиклассник усмехнулся и снисходительно поправил: «Не Папанин, а Папанов. Кто же не знает — волк из “Ну, погоди!”». И хотя мальчишки поколения Михайлова в детстве мечтали стать не полярниками, а космонавтами, серьезные аргументы Орлова и Чилингарова Сергей Анатольевич воспринял с должным пониманием. Прекрасно он осознавал и ту ответственность, которую добровольно взваливает на себя, возглавив организацию этого и впрямь государственного масштаба проекта.

* * *