Микроурбанизм. Город в деталях

Наше понимание детали принципиально двойственно, для нас деталь – это и инструмент познания, и инструмент действия (means of knowledge, means of action)[20]. Деталь в данном случае – это не только то, что может быть выхвачено/выпадает из сети привычных отношений и систем значений[21], а значит, наглядно демонстрирует их относительность и изменчивость. Деталь – это также стартовая точка социального творчества, стимул и возможность создания новых смыслов и конвенций отдельными горожанами и сообществами. Деталь отсылает нас к творческому производству города. Она делает город человекосоразмерным, превращает его в то, с чем можно сладить, что можно изменить и переделать. “Размер имеет значение…” С маленькими предметами проще обращаться, благодаря им пространство легче фрагментируется и переопределяется, а периферийные смыслы и воплощающие их предметы нередко становятся точками создания новых символических систем. Как, например, “любовные замочки”, не только ставшие запоминающейся интервенцией 2000-х, но и положившие начало новому городскому ритуалу, периодически образующие новые городские места и усиливающие притягательность уже существующих, а также гарантирующие стабильную прибыль огромному числу уличных торговцев и продавцов сувениров[22].

Мы полагаем, что в детали важна ее материальность и доступность изменениям. Материальность – один из способов перевода города в близкий режим: касания, запахов, звуков. Одновременно материальность детали – это то, что позволяет перекомбинировать, создать свой город. Именно поэтому материальные детали столь любимы различными интерпретаторами города – от уличных художников до скейтбордистов[23]. Город, состоящий из деталей, не просто распадается на совокупность “инертных элементов, но [становится] палитрой материалов, завораживающих возможностями своего использования”[24]. При этом нелишним будет еще раз подчеркнуть, что материальность включена в существующие и складывающиеся символические системы, дискурсивно оформлена.

Детали во многом создают город, производят его атмосферу. Замеченная деталь порождает эмоциональный всплеск, отсылая к многообразию опыта, его мультисенсорности. Так, одинокая рукавичка, заботливо пристроенная неравнодушным горожанином “на видное место”, цепляет взгляд вечно спешащих прохожих, оживляет и, возможно, переформатирует пространство.

Настройка оптики на детальное восприятие – это не только работа в рамках одного масштаба, когда максимальное приближение дает чувствительность к нюансам, благодаря чему становятся заметными детали, незначимые персонажи и многослойность городского бытия. Конечно, особо пристальное внимание к микроуровню – это во многом реабилитация непривилегированного масштаба и демонстрация его возможностей. Вместе с тем мы полагаем, что в предлагаемом подходе важна и даже необходима игра с масштабированием[25]. Приближение и отдаление деталей и отдельных фрагментов городской жизни позволяет понять контексты их производства и существования, вписать их в общую (глобальную) картину города. При таком масштабировании и сама картина города становится сложной, многообразной, утрачивающей социальную тотальность.

Статья Натальи Самутиной – убедительный пример значимости оптических маневров. Автор показывает, как не всегда различимая деталь, такая как смайлик граффити-райтера Оза, то тут, то там встречающийся в Гамбурге, может стать “универсальной отмычкой”, обнаруживающей и раскрывающей особенности множества контекстов. Тонкая настройка оптики и переключение масштабов в этом случае обеспечивают понимание потока сиюминутной городской жизни, логики пространственной и социальной организации постсовременного города, более общих культурных схем (особенностей постсовременного зрения и восприятия).