Микстура сладких слов

Пока не случилось сказать слово «мы»,
Дистанцию держим упорно,
Надменны, строптивы, морально сильны,
Симпатии прячем притворно.

Гордыня тебе не даёт сделать шаг,
Шипит: «То не женское дело.
Мужчина – коварный и опытный враг,
Ему не душа важна – тело».

Я резко тушуюсь при встрече любой —
Ты кажешься мне неприступной,
Хотя совершаю походы порой
По местности труднодоступной.

В общенье мудрёного нет ничего —
Собрать силы и объясниться.
Фортуной бесчувственной предрешено
Поблизости быть и томиться.

Бессмысленной гонкой заполнены дни,
Тягучей резиной – недели.
Продрогнув, понуро кружимся в тени,
На чуждой теплу карусели.

Там – ты, рядом – я, нет единого – нас,
Есть разных молекул частицы…
Без страсти огонь постепенно угас.
Союз без огня не родится.

Порезы души

На порезы души сыплю соль я
Горькой памяти, подлых измен,
Примирившись с щемящею болью,
Не прошу лучшей доли взамен.

Укрываю, припудрив, ушибы,
Не хочу выставлять напоказ
Синяки заскорузлой обиды,
Прячу взгляд, не снимаюсь анфас.

Не гипсую судьбы переломы,
Бесполезно лечить – не сбылось.
Вероломного рока препоны
Оставляю на русский «авось».

Если тело горит в лихорадке,
Я микстуру не пью сладких слов,
Сотрясаясь в нервозном припадке,
Запираюсь во тьме на засов.

Не способна помочь неотложка,
Когда волк злобно воет в груди.
Стильный облик – из глянца обложка —
Декорирует раны внутри.

На надрывы души сыплю соль я,
Пусть болезненных точек не счесть…
Измождённый навязанной ролью,
Замышляю жестокую месть.

Обесточенный

Мою вилку вынули из твоей сети,
Я обесточен, счастья лишён подпитки.
Не помогают креплёные напитки,
Тара пустая гулко звенит у двери.

Чугунным ядром в черепе бьётся мигрень.
Пульс отдаёт в висках барабанной дробью.
Мир за окном я матерю исподлобья.
В мусор отправлен выданный мне бюллетень.

Скомканы нервы – клубки полусонных змей,
Мощности нет, поиск вести напрасно.
Вес убывает крайне небезопасно:
Пара недель – я буду субтильный пигмей.

Плохо совсем, пропал наших душ симбиоз.
Голос осип, стал отвратительней, глуше.
Рот разеваю жалкой рыбой на суше,
Списанный с судна на берег горе-матрос.

Не нахожу на месте привычных вещей,
Боюсь темноты, слышу гораздо хуже.
Кран не закрыл, паркет покрывают лужи,
Справиться с техникой с каждым днём тяжелей.

Прячусь в углу с утра до вечерней зари,
Судьба без энергии тлеет убого…
Ты искрилась в ночи, от света взрывного
Всюду лопались лампочки и фонари.

Перезрелый возраст