Миксы

Незаметно для себя он толкнул пальцем коробок. Картонная стенка, чуть прогнувшись, въехала в крышку. С другой стороны открылась маленькая тюрьма. Валерик осторожно тряхнул коробок. Из-под крышки, подпрыгнув, выехали тоненькие, поблекшие кружева обвелаты, такие потрёпанные, словно микс нарочно старался разжалобить его; показалась легкая пыль высыпавшихся из спорангия спор.

– Отпустить тебя? – тихо спросил Валерик у коробка. Арцирия обвелата не шевельнулась. Она всё ещё притворялась растерзанной и мёртвой. Сердце Валерика дрогнуло.

– Отпущу, – пообещал он и открыл коробок побольше, потом, поколебавшись, снял крышку вообще. Покачал коробочку на открытой ладони, а потом, резко взмахнул, как делают те, кто отпускает на волю голубей. Или как кидает невеста свой свадебный букет.

Легкая, высохшая оболочка миксомицета взлетела в воздух. И в этот момент дунул ветер, дунул прямо в лицо – так сильно, будто давал пощечину. Валерик зажмурился. В носу у него засвербило. Он даже подумал, что мог вдохнуть часть миксомицетовых спор... Это было даже смешно. Но если так, то теперь они с арцирией окончательно породнились.

Казалось, дождь пойдёт непременно. Но ветер словно сдул облако с неба. Оно очистилось, снова выглянуло солнце. И в солнечных лучах ярко блеснул капот подъезжающей машины. Машина остановилась у дачных ворот.

На заднем сиденье Валерик разглядел Леру.

Она всё-таки приехала.

Лера вылезала из большого автомобиля, широкого, плоского, распластавшегося по земле и тёмно-зелёного, как крокодил. Малыш спал у неё на руках, разморённый долгой дорогой. Лера тут же перекинула его Валерику – он едва успел подхватить – и принялась разминать затёкшие руки. Малыш был уже тяжёлым, головастым и, когда не спал, весьма подвижным. Ему было уже почти пять месяцев.

Выглянуло солнце, и Лера благодарно подняла к нему лицо. Пышные длинные волосы рассыпались по плечам, легли на спину. Валерик в который уже раз залюбовался их цветом, песчано-жёлтым, с лёгким оттенком рыжины.

У Леры было очень усталое лицо. Какое-то серое, с мешками под глазами. Не сказав ни слова, она прошла мимо Валерика в дом.

Вслед за ней из машины вышел молодой, лет двадцати трёх, парень: огромный, с бицепсами, едва не разрывавшими рукава тонкой футболки, с бычьей шеей и широченными плечами. Он, так же молча, как Лера, вынул из багажника две огромные сумки и коляску и, подхватив всё разом, как будто это ничего ему не стоило, понёс вещи к крыльцу.

Когда парень проходил мимо, Валерик неуверенно кивнул. Сначала ему показалось, что он видел этого человека на одной из вечеринок, где был вместе с Лерой и Львом. Потом Валерик усомнился. Он шёл к дому, прижимая к себе тёплого, разомлевшего малыша, и мучительно раздумывал, как называть гостя: на ты или на вы. Но называть не пришлось. Парень поставил сумки и коляску на крыльце и молча ушёл, махнув на прощанье рукой. Мотор зажурчал и утёк вместе с машиной.

Лера была где-то в доме. Валерик потоптался перед дверью: он не мог открыть её сам, пока на руках у него был спящий ребёнок.

Пришлось сесть в плетёное кресло на крыльце. Он сидел так минут двадцать, пока Лера всё-таки не вышла на крыльцо. Она переоделась в старые джинсы, белую футболку и джинсовую короткую куртку. Всё это очень шло ей, хотя для поездки с крепким парнем она предпочла более легкомысленную одежду.

В руке Лера держала недоеденную булочку.

– Спит? – спросила она, усаживаясь в соседнее кресло и слизывая белые крошки с нижней губы.

– Спит, – тихонько ответил Валерик, а потом прибавил: – Крепко.

Лера улыбнулась.

– Не много вещей на один вечер? – спросил Валерик, взглядом указав на сумки. – И как ты поедешь обратно? Или он вернётся?

– Нет, не вернётся. Мы надолго приехали, братишка, – и Лера нервно усмехнулась. – Дышать приехали свежим воздухом. А то в квартире... душно.

Лера сделала перед словом "душно" такую красноречивую паузу, что Валерик понял: пока его не было, они не на шутку поругались с мамой.

Хотя не будь этой крошечной паузы, этого еле заметного нажима, он вряд ли воспринял слова не буквально.

Лере всегда было мало воздуха. Пока мамы и Валерика не было дома она распахивала настежь все окна. Мама сильно ругалась. Лера огрызалась в ответ.

– Мама тебе что-то сказала? – спросил её Валерик.

– Да нет, – Лера пожала плечами. – Просто тут ребёнку лучше. Правда?

И Лера внимательно посмотрела на брата. Валерик смутился.

– Так-то оно так, – сказал он задумчиво, – вот только как же?..

Лера засмеялась: громко, так что малыш недовольно заворочался у Валерика на руках.

– Ты чего смеешься? – почти обижено спросил Валерик.

– Вот это фраза! – Лера криво усмехнулась. – Умеешь ты, братишка, красиво сказать.

– Я имел в виду, – Валерик расстроился и даже немного разозлился, – что мне завтра на работу. Я хотел уехать сегодня на восьмичасовой маршрутке.

– Ну и едь, – Лера отвернулась и равнодушно откусила ещё кусочек булочки. Снова слизнула крошки с губы. Стала медленно жевать.

– А как же вы?

– А что – мы?

– Одни тут будете ночевать?