Мила 2.0

Кейли взглянула на то, как я прячу руки в рукавах, не слишком тактично откашлялась — кх-кхм! — и сверкнула в мою сторону ослепительной улыбкой.

— Мы привели тебя сюда, потому что подумали, что тебе стоит почаще куда-нибудь выбираться.

Элла закивала, а Кейли продолжила:

— Ну знаешь, иногда забывать о ранчо, маме…

— Этой рубашке, — вполголоса пробормотала Паркер.

Я напряглась, но, похоже, никто больше не услышал, что она сказала.

— …всяком, — закончила Кейли.

Папина смерть. Это у них называется «всякое».

Диванчик, на котором я сидела, неожиданно показался капканом. Я ошиблась. Ошиблась, подумав, что поход в кафе с Кейли, с кем угодно, поможет. Лошади на ранчо, по крайней мере, не считали, что меня можно починить с помощью мороженого.

Стоило этой мысли сформироваться, я поморщилась. По крайней мере, они старались помочь. Ну ладно, не столько Паркер, сколько Кейли. И Элла, как всегда, ненавязчиво, боясь кого-нибудь обидеть.

Они старались. Просто они не понимали.

— Спасибо, — наконец пробормотала я. Мне очень хотелось, чтобы они направили свой коллективный интерес на кого-нибудь другого.

К счастью, дверь рядом с кассой снова заскрипела, открываясь.

— Кто это? — спросила я, мысленно извиняясь перед вошедшим парнем, кем бы он ни был, за то, что назначила ему главную роль в своем отвлекающем маневре. Он прошел в кафе, высокий, худой, с копной темных волнистых волос.

Кейли широко распахнула свои карие глаза:

— Не знаю. Но хотела бы, он просто конфетка!..

Паркер притворно зевнула:

— Ты бы так сказала про любого парня, если он не местный и у него есть пульс. Хотя нет, часть про пульс можно опустить. — Но, когда она, вытянув шею, разглядела вошедшего из-за спинки дивана, Паркер сложила губы трубочкой и фальшиво присвистнула:

— Неплохо.

Не желая остаться в стороне, Элла тоже вытянула шею, чтобы посмотреть на новоприбывшего, который в этот момент диктовал свой заказ молодому прыщавому кассиру. — Может, он из Аннандейла? — предположила она, назвав ближайшую к нам школу.

Я отрицательно покачала головой:

— Когда он делал заказ, он сказал, что только что переехал сюда.

Паркер скривила покрытые розовым блеском губы, помешивая соломинкой в стакане с колой. Перед каждым глотком она не меньше трех раз поворачивала соломинку по кругу.

— Ну конечно. Как будто ты могла аж отсюда это услышать.

— Мила тихая. И внимательная, — сказала Кейли, смягчая резкость слов Паркер. Затем она рассмеялась. — Хотя, может, она все-таки прячет какой-нибудь навороченный слуховой аппарат у себя в ухе.

— Она протянула руку и шутливо дернула меня за мочку, и это ощущение вызвало всплеск воспоминаний.

Белые стены. Размытый силуэт мужчины в белом халате. Он протягивает руку, заталкивая палец мне в ухо.

Пытаясь вырваться, я толкнула стол, перевернув свой стаканчик с мороженым. Я обнаружила себя стоящей в метре от дивана и только тогда осознала, что я делаю.

— Господи, Мила, ты что как припадочная? — возмутилась Паркер. — Серьезно, объясните мне, кто-нибудь, почему мы с ней тусим?

— Помолчи, Паркер, она классная. В смысле, она же из Филадельфии. А ты где родилась? Ах да — в Клируотере.

Я стояла перед нашим столиком оторопев. В кои-то веки Паркер была права — я действительно вела себя как припадочная. Судя по пристальным взглядам и хихиканью вокруг, все остальные тоже так думали. Включая незнакомца. Стоя у кассы, он изучающе разглядывал меня своими голубыми глазами, такими светлыми, что они выглядели почти прозрачными.

Кейли протестующе замахала руками, между ее бровями появилась складка:

— Клянусь, я понятия не имела, что ты такая чувствительная. Уши больше не трогаю, обещаю, — но постарайся не позорить нас перед симпатичными мальчиками, ладно?

Выдавив из себя улыбку, я опустилась обратно на сиденье. Даже если бы я захотела объяснить им, что произошло, я не смогла бы, потому что сама не имела ни малейшего представления. Если только это не было как-то связано с больницей, в которую я попала после пожара. Может, мне там что-то делали с ушами, проводили какую-то процедуру?

Меня спасло хихиканье Эллы:

— Эй, а новичок-то до сих пор смотрит на нас.

— Благодаря Миле все до сих пор смотрят на нас, — пробормотала Паркер. Но мы все, конечно, тут же обернулись на парня.

Потертый деним, решила я. У него глаза цвета потертой джинсовой ткани.

На нем была белая футболка с длинными рукавами и облегающие серые брюки. А на ногах — кеды в черно-серую клетку.

— И никаких рабочих ботинок, — отметила я, обращаясь к Кейли.

— Тоже мне новость. Это первое, что я заметила.

Я сдержала улыбку. Ну конечно. Это я, как всегда, заметила множество деталей. Серую тень от его подбородка, которая говорила о том, что сейчас около пяти часов. То, как он оперся на стойку, уверенный, но не слишком приветливый, ссутулившись, давая понять, что не склонен сейчас к болтовне. То, как левый уголок его губ поднимался немного выше правого, из-за чего его улыбка выглядела очаровательно несимметричной.