Мила'я любовь (СИ)

в лицо, я сглотнула и попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и

резко впился в мои губы жестким поцелуем. Я застонала от боли, и в следующую

секунду его хватка ослабла, а губы стали нежными и опьяняющими.

- Темный... - выдохнула я. - Темный, прошу тебя...

- Не проси, Мила... - прошептал он мне в шею, покрывая ее поцелуями. - Дай мне

напиться тобою до дна...

Я закусила губу, не веря, что это происходит со мной, а я не в силах противостоять

охватившему нас обоих желанию. Но если я не воспротивлюсь натиску Темного,

этот омут вновь поглотит меня. А во второй раз я вряд ли смогу вырваться из него.

Слишком болезненным был для меня наш разрыв, чтобы вновь возвращаться к

этому. Я не хочу... не могу... Ведь это все временно. Темный не умеет любить. Им

движет страсть, стремление обладать, стать победителем в этой борьбе, а потом он

уйдет... И я вновь останусь одна, не имея возможности даже оплакать свою

растоптанную любовь и разбитые мечты.

Нет, я не могу допустить этого!

Я сделала глубокий вдох и что есть сил оттолкнула Темного от себя, так что тот,

покачнувшись, с трудом удержался на ногах. В глазах, прежде полных желания и

страсти, я увидела сначала изумление, затем они почернели от ярости.

- Ты хорошо подумала? - прорычал он, схватив меня за локоть. - Вечно бегать я за

тобой не буду.

- Обойдусь, - я вырвала руку и сделала шаг назад. - Надеюсь, это все? Больше я

тебя не увижу?

- А ты так этого хочешь? - с горькой усмешкой произнес Темный.

Я промолчала, нахмурившись.

- Окей, Мила! - сверкнул он зубами. Его черты разгладились. - Пусть будет по

твоему.

- Спасибо, - коротко кивнула я и, подняв учебник, вновь принялась за зубрежку.

Когда я через пару минут подняла глаза, Темного рядом уже не было.

4

- Что вы скажете об Анне Карениной?

Арсений Валерьевич продолжал выпытывать мое мнение по поводу русских

классиков. Мнение это было весьма расплывчатым и неоднозначным.

- Ну... - я задумалась. - Дамочка эта не вызывает у меня симпатии. Она сама не

знает, чего хочет. То она восхищается мужем и уважает его, то испытывает к нему

отвращение. Вронского она любит какой-то... неуравновешенной любовью. Не

умеет контролировать свои чувства. Тихой ровной любви Вронского ей

недостаточно. Она хочет страсти, хождения по лезвию... А мать из нее и вовсе

никакая. Убить себя - это вообще маразм и безумие. Ей бы к специалисту

наведаться... А в то время были психиатры?

- Мила! - улыбнулся учитель.

- Честно, не понимаю, для чего вообще написана эта книга. Что в ней

поучительного? У Карениной этой на лицо какое-то психическое расстройство.

Всю книгу она ведет себя более чем неадекватно. Вронский... не знаю... смелый,

наверное, раз на глазах у всего света увел чужую жену. И незрелый, пожалуй.

Уехать на войну - с целью быть убитым, как я понимаю, - в то время, как у него

подрастает дочь... Из него тоже родитель вышел неважный. Единственный, с кого

стоит брать пример, это Каренин.

- Интересные выводы, Мила, - улыбнулся Арсений Валерьевич. - Продолжайте.

- В супруге Анны чувствуется сила, стержень... Он действительно любит жену, он

прекрасный отец, верный муж... Возможно, не красавец. Но глупа та женщина, что

клюет на смазливое личико и забывает спросить у возлюбленного "а ты вообще

кто?"...

Брови учителя взметнулись вверх.

- Что вы имеете в виду?

- Я имею в виду содержимое. А лучше всего за человека говорят его поступки. Вот

вы, - ткнула я пальцем в Арсения Валерьевича, - что бы вы сделали на месте

Вронского, когда умерла Анна?

- Сложный вопрос, - сдвинул брови учитель. - Я бы наверное... нашел себе кого-то

вроде Китти, женился бы на ней и... вместе мы бы воспитывали нашу с Анной дочь,

а потом бы у нас появились еще дети...

- Вот! Видите! Это поступки настоящего мужчины! А этот Вронский тюфяк. На его

фоне Каренин в абсолютном выигрыше. Хотя Толстой описывает его скучным и

рассудочным. Автор ставил себе цель высмеять в лице Каренина все высшее

общество, а в итоге сделал супруга Анны героем. Пойти против системы похвально,

только цель должна того стоить. А порыв Анны, я считаю, это не смелость. Это

слабость. Она пошла на поводу у своих чувств, попрала устои семьи, отказалась от

сына, а затем и от дочери. Слабая, неуравновешенная женщина... Получив то, что

хотела, не нашла в себе сил правильно этим распорядиться. Глупо.

- Хорошо. - Арсений Валерьевич какое-то время задумчиво на меня смотрел. - А

если бы выбор стоял перед вами: отпустить неверного супруга, дав ему развод,

или... оставить все, как есть. Что бы вы выбрали?

- Я бы отпустила, - ответила я, не задумываясь. - Держать кого-либо силой - даже

если это любимый человек - не для меня. Не люблю насилие во всех его

проявлениях.

- Но ведь Каренин поступил именно так. Может быть, даже на зло Анне. А

возможно из страха перемен и нежелания что-либо менять в своей устоявшейся

жизни.