Мила Рудик и Чаша Лунного Света

Альбина призвала класс к тишине, когда все расселись по местам, и начала урок. После вчерашнего возвращения в Львиный зев из Плутихи Мила боялась встретиться с ней взглядом. Но скоро заметила, что ее декан ведет себя так, как будто вчера не произошло ничего неординарного. Не одарив Милу с Яшкой ни единым взглядом, с невозмутимым видом она выводила в воздухе новое заклинание.

— Заклинание, которое относится к бытовой сфере магии, — объявила профессор.

Над головой профессора густой желтовато-коричневой массой зависло слово: «Агглютинацио».

— Запишем.

Выполнив указание, Мила подняла глаза и увидела, как раскрылись створки шкафчика за профессорским столом, и оттуда не спеша выплыл большой чугунный утюг — черный и громоздкий.

— Следим за моими действиями, — сказала профессор, когда утюг приземлился посередине ее стола.

Один взмах палочкой, и утюг медленно оторвался от стола. Поднимаясь в воздух легко, словно пушинка, перевернулся дном вверх. Все внимательно следили за взлетом чугунной посудины. Когда утюг аккуратно лег на потолок, как будто собирался его отутюжить, Альбина громко произнесла:

— Агглютинацио!

И опустив палочку, обернулась к партам.

— Только что вы видели пример приклеивающего заклинания, — пояснила Альбина.

Она не обращала ровно никакого внимания на прилипший к потолку утюг и продолжала рассказывать.

— Неодушевленный предмет будет находиться под влиянием заклятия до тех пор, пока на него не подействуют антизаклятием. Одушевленный, то есть человек или животное, пробудет в приклеенном состоянии от десяти минут до получаса, в зависимости от веса и внутренних возможностей объекта.

Профессор повернулась к столу, подняла голову вверх и снова взмахнула палочкой. Утюг оторвался от потолка и стремительно полетел вниз. Миле стало не по себе, когда она представила, что эта чугунная куча сейчас пробьет чудесный дубовый стол Альбины. Но утюг, почти коснувшись поверхности стола, вспыхнул искрами и растворился в воздухе, не долетев до цели всего несколько миллиметров.

Многие облегченно выдохнули.

Тренироваться на утюге ученикам профессор не предложила. Для этого она достала пластиковые стаканчики.

— Мне нравится мой кабинет, когда он не похож на руины, — пояснила она.

Никто не возражал.

Раздать каждому пластиковые стаканчики профессор поручила Белке. Обойдя всех по очереди, Белка дошла до стола Милы и Ромки и вручила им стаканчики. Когда она скрылась за спиной Милы, чтобы поставить стаканчики на собственный стол, который делила с Яшкой, Мила услышала щелчок раскрывающегося замка. Наверное, Яшка полез в сумку за волшебной палочкой.

Эта мысль мелькнула у Милы сама по себе сквозь оцепеневшее сонное состояние, в котором она находилась. Но когда в следующую секунду Мила услышала пронзительный визг Белки, сонливость как рукой сняло.

Мгновенно обернувшись, Мила увидела открытую Яшкину сумку посреди парты, самого Яшку, растянувшегося на проходе, и Белку, запрыгнувшую на парту соседнего ряда, где она теперь и сидела, свесив ноги. И было от чего…

Из толстой Яшкиной сумки, всегда плотно набитой книгами, выползали длинные зеленые водоросли. Они разрастались, опутывая сумку и елозя влажными стеблями по столешнице. Хваткие лапы водорослей уже цеплялись за края парты, когда Мила догадалась выскочить из-за стола и отойти подальше.

— Что случилось? — послышался голос Альбины. — Что за истерика на уро…

Она не договорила, потому что в этот момент заметила, что творится с Яшкиной сумкой.

Не долго думая, Альбина взмахнула рукой, и сумка со свистом закрылась. Длинные болотные лапы затянуло обратно. Все, кроме одной, которая, обхватив угол стола, явно не хотела убираться. Еще один хлесткий взмах руки профессора, и «лапа», описав дугу в воздухе, нырнула в сумку.

— Это ваша сумка, Берман? — спросила Альбина.

Яшка, все еще валяющийся на полу, безмолвно согласился, бешено кивая головой.

— Мне придется забрать ее, чтобы привести в порядок.

Пока Альбина отправляла Яшкину сумку в подсобное помещение своего класса, Мила помогла Яшке подняться. Его взгляд, направленный вслед своей сумке, был полон неподдельного страдания.

После урока Альбина попросила Милу остаться и задала ей довольно неожиданный вопрос.

— Скажите, госпожа Рудик, — не глядя Миле в лицо, начала Альбина. — Вы еще не рассказывали о том, что произошло вчера с вами и господином Берманом?

— Нет, — быстро ответила Мила и тут же спохватилась: — Почти нет…

Альбина, наконец, подняла на нее глаза.

— То есть госпожа Векша и господин Лапшин осведомлены, я правильно вас поняла?

Мила кивнула.

— И больше вы никому об этом не говорили? — настойчиво допытывалась Альбина.

— Нет, — твердо сказала Мила, потому что это была правда, и, предупредив следующий вопрос декана, добавила: — И они тоже никому не говорили, я уверена.

Во взгляде Альбины промелькнуло что-то похожее на удивление, но всем было известно, что Альбина не умеет удивляться в принципе, поэтому Мила приняла этот взгляд за попытку разглядеть в лице Милы доказательства того, что она не врет.

— Хорошо, идите, — кивнула Альбина, и Мила поспешно вылетела из класса.