Мила Рудик и Чаша Лунного Света

Мила на секунду встретилась с ним взглядом. Сообразив, что он ее заметил, она потеряла всякий интерес к ледяному серпантину и, развернувшись спиной к площади, решила поскорее ее покинуть. Не успела она пройти и двадцати шагов, как услышала оклик:

— Что случилось, Рудик? Почему без сопровождения? Твои друзья от тебя слиняли?

Мила решила не останавливаться и пошла дальше.

— Оно и понятно, — продолжал Лютов, не отставая от нее ни на шаг. — Кому ты нужна? Бабка вышвырнула вон из дома, друзья бросили в Новый год одну…

Он быстро обогнал ее и стал посреди дороги, не давая пройти. Судя по сияющему выражению его лица и особой жизнерадостной язвительности, настроение у него было отличное. Волшебная палочка уже наготове — зажата в руке в черной кожаной перчатке.

— Признай, Рудик, просто ты лишняя на этом празднике жизни, — скалясь во весь рот, сказал Лютов; от предвкушения у него блестели глаза — наверное, рассчитывал, что Мила выйдет из себя или заплачет от обиды.

— Отстань, Лютов, — коротко бросила Мила и, стараясь даже краем глаза не смотреть в его сторону, прошла мимо.

Пройдя пару метров, она уже понадеялась было, что он и в самом деле решил отстать, как его голос звонко окрикнул:

— Эй, Рудик!

Мила обернулась и тут же ослепла и задохнулась одновременно. Снежок, брошенный Лютовым, угодил ей прямо в нос, залепив глаза при ударе.

Нил громко захохотал, а Мила, смахнув снег с лица, не нашла ничего лучшего, как развернуться и на полной скорости броситься бежать.

* * *

Нос был красный. Не просто красный, каким обычно бывает нос, побывав на морозе, а жутко, немыслимо красный. К тому же пекло так, что слезы из глаз лились водопадом.

— Этот паршивец заколдовал снежок, — сказал Барбарис.

Мила сидела в низком кресле в гостиной старого гнома, а Барбарис держал у ее носа грелку в форме репы.

— Придется тебе походить так несколько дней. Расколдовать я такое не смогу. Не волшебник. Ну, не страшно. Это переживешь как-нибудь. — Барбарис с довольным видом хмыкнул. — Короче говоря… Гм… Пострадала только твоя гордость.

Мила недовольно поерзала в кресле, отчего рука Барбариса дернулась, больно надавив на кончик носа. Мила громко и гнусаво ойкнула.

— Не вертись! — приказал Барбарис.

Нос был так сильно отморожен, что от горячей грелки шел пар, пока он оттаивал. Минут через десять старый гном убрал грелку.

— Барбарис, — обратилась к нему Мила, — мне это только кажется, или ты и правда такой довольный, что у меня нос выглядит так, как будто я им томатный сок в стакане помешивала?

Гном хрипло хохотнул.

— Ничего-ничего, — бодро пропел он. — Вражеские козни характер закаляют. Это полезно. А нос… Ну, подумаешь, малость красноват…

— Малость!? — вспыхнула Мила.

— Малость, — не смутился Барбарис и утвердительно похлопал Милу по плечу. — Сойдет.

Мила была так уязвлена тем, что Барбарис не возмущается, что, даже не успев подумать, ляпнула:

— Хм… А то, что Лютов меня на Черную Падь забросил — это тоже для закалки характера?

Барбарис так резко повернулся, что чуть не скинул со стола большой поднос с серебряным блюдом, прикрытым крышкой. Подхватив его в последний момент и отодвинув ближе к центру празднично накрытого стола, он угрожающе повернулся к Миле.

— Ущипни меня химера! — прохрипел он, сдвинув брови. — Какая такая Черная Падь?! А ну-ка давай с этого места, да поподробнее…

Мила только испуганно вжалась в кресло. Маленький рост совершенно не мешал Барбарису выглядеть не на шутку рассерженным. Миле ничего не оставалось делать, как рассказать все подробности этого приключения.

— Не верю, — отрицательно качнул головой Барбарис, когда Мила закончила рассказывать о том, как Белка нашла палочку Лютова. — Не мог этот парень тебя за много миль одним махом перебросить. Нет у него такой силы.

— А Яшка, значит, мог? — скептически поинтересовалась Мила.

— Тут другое дело… — серьезно сказал Барбарис, запустив пальцы в бороду. — Некоторые над своей силой никакого влияния не имеют. Она сама по себе. Что хочет — то и творит.

Барбарис покачал головой и украдкой улыбнулся в бороду.

— Эх, Мила! Что ж это ты? С таким чудищем справилась, а какого-то мальчишку боишься?

— Не боюсь, — кратко ответила Мила, но ей самой показалось, что голос прозвучал неуверенно — как-никак она не ответила Лютову, а просто сбежала; через пару секунд Мила добавила: — Просто чудище мне не говорило о том, что бабушка вышвырнула меня из дома, оно всего лишь рычало.

Про себя Мила еще подумала, что Чер-Мерсский монстр не был и наполовину таким злобным, как Лютов. А до его уровня мстительности водяному дракону и подавно было далеко.

Барбарис какое-то время не знал, что сказать, а потом с чувством вздохнул и глянул на праздничный стол.

— А что это мы не празднуем? Новый год, все-таки, — он вдруг подскочил и дернул себя за бороду. — Вот это да! Как же я забыл?! Тебе ведь Акулина просила передать… — Барбарис присел на корточки и полез под елку. — Очень хотела тебя увидеть… Акулина… Но приехать не смогла… Н-да… Вот, передала для тебя…