Мила Рудик и тайна шестого адепта

Сказать, что я был напуган его словами, все равно, что не сказать ничего. Пусть я много лет обманывал и гномов, и магов, внушая им разные мысли, но все же никогда не брал греха на душу. Убить кого-то… от одной только мысли кровь похолодела в моих жилах.

— Не думайте, что я прошу вас лишить жизни невинного человека, — вкрадчиво произнес алхимик. — Тот, о ком идет речь, и сам хочет убить меня. Я не знаю причин, но на протяжении многих веков его предки уничтожали каждого представителя моего рода. Я последний и, насколько мне известно, в его роду тоже остался только он. Много лет я скрываюсь, прозябаю во Внешнем мире, разорвав все связи с миром магов. Я, потомственный алхимик, живу убогой жизнью обычного учителя химии! — Он наклонился ко мне ближе и с побелевшим от ярости лицом зашептал: — Но я не хочу умирать, господин Дума, и не позволю ему достичь цели! Я убью его первым! А вы поможете мне в этом, потому что у вас нет выбора.

Я попросил его дать мне время, но на тот момент уже понимал, что алхимик прав — выбора у меня не было. Я боялся разоблачения, которое грозило мне тюрьмой, и уговаривал себя, что смогу сделать то, чего он от меня хочет. По правде сказать, я храбрился, ведь на самом деле я не убийца. Лишить жизни человека, который не сделал мне ничего дурного, — это не по мне. И все же страх, что моя спокойная и сытая жизнь кончится, оказался слишком силен — я решился.

Мы встретились в условленном месте — напротив кафе, которое всегда было очень популярно у студентов-магов. Когда из кафе вышла группа молодых ребят, алхимик указал мне на юношу, по виду — старшекурсника. Он не выглядел как человек, который охотится за чьей-то жизнью, — красивый видный парень, на которого заглядываются молодые магички. Но алхимик при виде паренька затрясся и побелел как полотно. Этот серолицый немолодой маг до беспамятства боялся самого обычного на вид студента!

Дрожащим голосом он сказал мне, что я должен проследить за этим молодым магом, и когда тот останется один, действовать по плану. Алхимик не стал называть мне его имя.

— Вам это ни к чему, господин Дума, — сказал он мне. — Пусть он останется для вас безымянным чужаком, которого вы видели единственный раз в жизни. Внушите ему выпить это.

Он протянул мне флакон. Я не стал задавать вопросов. Иногда чем меньше знаешь, тем легче совершать неблаговидные поступки, ибо незнание становится оправданием самому себе.