Мила (СИ)

Наша дочь тоже готовилась к празднику своих родителей, ускоренно подрастая и, кажется, готовя танец. Как иначе перевести её постоянные кувыркания и избиение моего живота — я не знала. В итоге ходила я теперь, как пингвин — потому что живот стал почти как на сносях — и постоянно морщась. С мужчинами замка была отдельная история. Живот рос с той же скорость, что и их расстояние от меня. Начало казаться, что меня считают антикварной вазой до нашего века и со мной не только разговаривать опасно, но и вообще дышать рядом. А я-то всё боялась, что меня затискают!

Мужья мои ходили злыми, и на их пути старались не попадаться. А всё потому, что дедушка запретил им до свадьбы ночевать со мной в одной спальни. Что началось после его слов, дом и его обитатели не забудет ещё долго, потому что истинным такой расклад не понравился, а дедуля полюбил швыряться чёрными сгустками огня, а не только махать на кого-то тростью. Михель, у которого пробудился обычный огонь, перенял эту дурную привычку, чем доводит теперь своих родителей до сердечных приступов. Об их возвращении обратно не было и речи, как в принципе, и про Миро с его семьёй. Нет, братья, конечно, ходили на Землю, решить вопросы с документами и прочим, но для детей это было исключено. Заноза даже поставил барьер, взяв за аналогию безопасный интернет — когда дети не могут зайти на сайты со взрослым кино или онлайн-магазины. Типа, несовершеннолетний? Тогда оставайся в замке и иди играть с кроликом и гончими, ставшими прекрасными няньками для детей. Так что, мои истинные распугивают слуг хмурыми моська, проводя день возле меня.

Сегодня первый день свадьбы, когда весь мой табор, дальние родственники, пару близких подруг и знакомые моих мужей соберутся в нашем замке. Честно говоря, у меня с самого утра трясутся коленки и хочется закрыться в комнате, приставить к ней клыкастых зверюшек, чтобы те никого не впускали. На улице мужчины устанавливают два длинных стола, чтобы, во-первых, все гости могли поместиться. А во-вторых, потом что женщины и мужчины сегодня будут сидеть отдельно друг от друга. Для детей, которых оказалось много, установили шатёр. Все они вместе с родителями, конечно, теперь останутся на Глиане и на Землю, пока дар не успокоится ни-ни. Шатёр сегодня будут охранять мои личные стражники и тёмные создания, чтобы не приведи чего боже.

— Милка! Ну чего ты тут стоишь?

— Ну ни хрена себе!

— Ого…

В комнату ворвались мои лучшие подружки. Ритка — высокая блондинка, и девушка, после вечеринки которой я оказалась в этом мире — было одета в длинное платье цвета фуксии с глубоким декольте. Оля — девушка с милыми веснушками и необычными холодно-голубыми цвета глазами, для её яркой рыжей шевелюры — в изумрудном коротком платьице. И Кристина, видимо, оставившая дочерей на Олега, в небесном. На Олю я вытаращилась, как на чудо, думая, сколько слуг полегло от её наряда и сколько сегодня подкатов она услышит от моих родственников? Но слуг и Динаэля, который их будет откачивать и поить успокоительным — стало жалко. Ёлы-палки, а моему бедному и нервному лекарю-то кто поможет?! Ему же ещё у меня роды принимать скоро!

— ОЛЯ! А ты переодеться не хочешь?! — заорала в панике. — Иначе, ей-богу, тебе придётся принимать у меня роды.

— Госпожа рожает?! — ворвался в покои мой лекарь.

— Типун тебе на язык! — в сердцах высказала я, наблюдая, как он высовывает язык.

— Ну, говпофа-а-а… — прогундосил эльфик, строя жалобные глазки. Извинившись, просто махнула в его сторону рукой. Да, теперь я могу снимать проклятия даже не касаясь пострадавших от моего языка. — Спасибо. Госпожа, у вас точно ничего не болит?

— Только голова, Динаэль, но с этим ты мне не помощник. — и указала рукой на подругу, которая помахала нервному мальчику рукой. БУМ! Это бесчувственное тело свалилось к нашим ногам, после осмотра длинных ножек Оли. — Лайлер!

Зашедший в комнату львёнок, подмигнув каждой из моих подружек, подхватил, как пушинку, тело Дина и понёс на выход. Всё это он проделал молча и с бесстрастным лицом. Столкнувшись с моими истинными на пороге, одетых в чёрные смокинги из моего мира с бабочками на шеи, он посторонился пропуская их в комнату и только потом вышел сам.

— Родная, почем… А. Теперь понятно. — заметив наряд Оли, Селим хохотнул. Подошёл, нежно поцеловал в висок, прошептав в самое ушко, вызывая по всему телу мурашки. — Ты очень красивая.

Мне платье тоже нравилось. Оно было красным, облегающее фигуру до бёдер и струящейся юбкой-макси с длинным шлейфом. Открытые плечи с меткими истинности и кружевные рукава до запястий. Макияж в золотистых тонах и нюдавая помада. Меня хотели увешать драгоценностями, но я заявила, что моё главное украшение в животе и таскать другие не намерена. Согласилась только на золотую тиару с изумрудами, чтобы собрать волосы.

Девочки с изумлением смотрели, как ко мне подходит каждый муж и целует. Казалось, от их мыслительного процесса — кто всё же из них мой будущий супруг? — у девочек идёт из ушей пар. Особенно, когда каждый поцеловал в губы.