Милая , 18

— Пусть их побольше пройдет внутрь, — ответил Вольф. — Еще немного.

Наконец Вольф дернул шнур.

Весь город вздрогнул от взрыва.

Невообразимое месиво взлетело в воздух. Болты и гайки извергались, как из вулкана. Стоны и крики раненых огласили воздух. Развороченные тела убитых истекали кровью. Уцелевшие в панике начали отступать.

И тогда им преградил дорогу огонь из здания фабрики. К тому же, и с крыш открыли по немцам шквальный огонь. Настоящий разгром!

Бойцы из подразделений Андрея и Вольфа бросились на улицу догонять убегающих врагов. В полном замешательстве охрана, поставленная немцами у ворот гетто, начала стрелять по своим. Некоторые пытались перебраться через стену, но руки им резали осколки стекла, вцементированные по верху стены, тела раздирала в кровь колючая проволока...

Расчет Вольфа на ”котелок каши” оправдался.

Глава шестнадцатая

Из дневника

Третий день.

Сегодня мы нанесли немцам самое унизительное поражение с тех пор, как начался наш ”детский бунт”. Я это опишу.

Уцелевшая после первого дня восстания часть ”Рейнхардского корпуса”, украинцы, литовцы, латыши и эстонцы собрались на площади для парадов перед Желязной, 101 и стали маршировать вдоль стены по Лешно, видимо, собираясь пройти через Тломацкие ворота. Родель так и предвидел, что следующим объектом нападения станет швейная фабрика. Немцы вступили в бывший ”польский коридор” — проход между двумя стенами. Бойцы Роделя, заранее заготовившие двадцать приставных лестниц, под грохот марша и боевых песен приладили их к стене, поднялись и забросали немцев гранатами. Враги на этот раз так и не вошли в гетто.

В тот же день позже они опять появились и двинулись через четыре входа под прикрытием пулеметов и минометов. Мы применили свою постоянную стратегию: пусть входят. Как только прекращается заградительный огонь, мы ударяем с тыла. Четыре раза подряд мы их выгоняли из гетто.

Два события нас обнадеживают. Над нами пролетели (надеемся, в Германию) первые русские бомбардировщики. Мы их приветствовали от всей души! И сегодня в вечерней радиопередаче немцы сообщили, что к ”польским бандитам” присоединились еврейские ”подонки”:извращенцы, дебилы, насильники и прочее отребье. Само признание, что они сражаются с ЕВРЕЯМИ, не может не произвести впечатления на народ.

Четвертый день.

На заре пришли наши ”друзья”. На сей раз они не пели и не маршировали. Вооруженные до зубов, разбившись на отряды, они вошли лишь после того, как артиллерия, пулеметы и минометы вынудили нас уйти в укрытия. Теперь осторожно пробираются вдоль домов не мы, а они. Мы их пропускаем в глубь гетто и тогда открываем перекрестный огонь, забрасываем их гранатами с крыш, отдавая команды по-немецки, чтобы сбить их с толку, и атакуем с тыла.