Милая , 18

Каждую ночь с начала восстания Андрей обходил позиции Еврейской боевой организации и отдавал приказы на следующий день. В первые дни, когда немцев вытеснили из гетто, обход позиций не составлял труда. Он мог открыто ходить вместе со связными.

Когда же начались пожары, обходы превратились в сплошной кошмар. А теперь связь между бункерами и вовсе прекратилась. Два дня назад он передал каждой группе приказ Шимона — действовать самостоятельно, сообразуясь с условиями своего района. Каждый командир нес ответственность за предпринятую им атаку и, что еще важнее, сам должен был добывать продукты, боеприпасы, медикаменты, чтобы продолжать борьбу.

Каждую ночь Андрей уходил с Милой, 18 для перегруппировки непрерывно уменьшающегося личного состава. А немцы становились все самоуверенней. Патрулей по ночам стало больше. У Андрея уходила почти вся ночь, чтобы добраться до своих, хотя радиус их размещения неуклонно сокращался. Осторожность нужна была на каждом шагу. Немцы заняли южную часть гетто. Теперь через Мурановскую площадь они имели доступ и к северной части. На Заменгоф и Гусиной они закрепили свои позиции.

Район расположения Еврейской боевой организации сократился до минимума. Два бункера, вмещавших половину всего состава, находились на его границе: на одном конце — под Милой, 18, на другом под Францисканской и между ними были еще маленькие бункеры, где прятались в общей сложности двести человек.

Отряд Анны перебрался в бункер под Францисканской. Толек взял на себя командование маленькими бункерами в северной части, заменив Роделя. С Милой, 18 он ушел.

Сегодня ночью Андрей снова наладил между ними связь.

Месяц подходил к концу. Это было чудо, но больше половины бойцов Еврейской боевой организации оставались в живых и при оружии. Они захватили его столько, что могли продолжать восстание.

Сволочи, выругался про себя Андрей, поняв, что немцы постоянно толкутся на Мурановской площади, и решил завтра ночью совершить на них неожиданное нападение. Он потерял терпение. Выскользнув из своего укрытия, он вскарабкался на груду руин на Наливках и с кошачьей ловкостью стал пробираться между развалинами, стараясь решить, через какой из шести входов можно незаметно попасть на Милую, 18.

О входе с Мурановской площади нечего и думать. Канализационная труба на Наливках, 39 проходит прямо у немцев под носом...... даже пытаться не стоит. Он направился к третьему входу, туда, где раньше был двор на Купецкой, соединявшийся с бомбоубежищем. Андрей выглянул из-за развалин. Вроде никого. Но он тут же прищурился: кто-то там есть. Андрей научился видеть в темноте, как кошка. Он различил немецкие каски. Немцы стояли на другом конце двора спиной к нему и лицом к Милой.

Андрей перебрал в уме все возможности. Побежать в бомбоубежище и оттуда в туннель? Скорее всего они его не заметят, но если есть хоть крохотная доля риска, что немцы обнаружат бункер, ведущий на Милую, 18, то такой путь отпадает. Остается выбирать между четвертым входом на Заменгоф и канализационной системой. Ни тот ни другой вариант ему не нравился: на Заменгоф наверняка полно немцев, а пробираться по канализации очень опасно. Он решил подобраться к немцам поближе. Надо было пересечь двор ползком. Он сделал это и оказался у немцев в тылу. Их было шестеро; они стояли на груде обвалившихся кирпичей, откуда просматривалась часть Милой. Он огляделся кругом. Слева от немцев дом совсем разрушен, справа — только наполовину. Андрей прикинул, что если он сумеет добраться до полуразрушенного дома, го окажется как раз над ними. Но как сделать, чтобы его не увидели? Он нащупал кирпич и бросил влево от себя. Кирпич перелетел через руины. Он не ошибся: немцы немедленно стали стрелять в этом направлении.

Воспользовавшись моментом, Андрей отскочил в противоположную сторону, пробрался в дом и стал подниматься наверх, пока внимание немцев было отвлечено.

— Прекратить огонь! - раздалась команда. — Никого там нет, просто кирпич обвалился.

Теперь Андрей был над ними. Сукины дети! Установили пулемет так, чтобы часть Милой находилась постоянно под прицелом. И собрались в кучу. Что за кретины! Андрей отстегнул гранату от пояса, зажал рукоятку в зубах и зарядил пистолет. Ну, ”Габи”, не подведи! Действовать надо быстро. Гранату бросить в того толстого, троих справа уложить из автомата. Отнять у них оружие, потом боеприпасы и воду. Он глянул через плечо в сторону бомбоубежища. Метров двадцать пять, на все дело полминуты только и надо. Ну!

Граната полетела в толстого немца.

Крики, вспышки; немцы хватаются за развороченные лица.

Андрей сосчитал до четырех, пока улеглись осколки, и прыгнул. ”Габи” выпустила синий огонь — три солдата справа от пулемета затихли. Но тут его автомат заело.