Милая девочка

Я участвовал со всех школьных драках. Учителя математики я послал к черту за его утверждение, что я никогда ничему не научусь. Учительницу биологии я послал еще дальше, потому что она решила помочь мне освоить ее предмет.

Мне никто не был нужен.

На свой жизненный путь я вышел случайно. Как-то раз устроился мыть посуду в один ресторан в городе. Распаренными от горячей воды руками с остатками недоеденной кем-то пищи я доставал тарелки из посудомоечной машины. Пальцы горели, с лица стекал пот. И все это за минимальную зарплату и часть чаевых официанток. Я просил дать мне еще несколько дополнительных часов, объяснил, что нуждаюсь в деньгах.

– Как и мы все, – сказал мне босс.

Он посоветовал взять в долг в одном известном ему месте. Не в банке. Поразмыслив, я нашел идею неплохой. Подумал, что могу занять немного и выплатить, когда в следующий раз получу зарплату. Но все пошло не так, как я предполагал. Я не смог отдать даже проценты. И мы заключили сделку. Один воротила задолжал в десятки раз больше меня. Если я заставлю его заплатить, с меня спишут долг. Так я оказался в его доме в Стритервилле. Я привязал его жену и дочь к антикварным стульям в гостиной и, приставив дуло к виску жены, наблюдал, как он спешно вытаскивает пачки долларов из сейфа, спрятанного за репродукцией картины Моне «Водяные лилии».

Теперь я был в деле.

Через несколько недель на меня вышел Далмар. До этого я с ним не встречался. Я был в ресторане и занимался своими делами, когда появился он. Я был новичком, каждый хотел меня проверить. Далмар сказал, что один придурок у него кое-что украл, и велел разобраться. Мне щедро заплатили. Я смог внести плату за жилье. Помочь маме. Купить еду.

Но с каждым полученным долларом я все тверже усваивал, что не принадлежу больше самому себе.

Каждый день она делает на несколько шагов больше. То стоит на последней ступеньке, потом ступает с крыльца на траву. Сегодня она уходит дальше, на замерзшую грязь, зная, что я у окна и слежу за ней. Садится на холодную землю и замирает, принимаясь рисовать. Через некоторое время пальцы уже плохо ее слушаются. Представляю, что появляется на странице в альбоме. Она рисует только деревья. Ими занят каждый дюйм бесценной бумаги.

Она закрывает альбом и идет к озеру, где усаживается на берегу. Вижу, как она подбирает камни и бросает их в воду. Потом встает и подходит совсем близко к тому месту, где никогда не бывала прежде. Нет, я не испугался, что она убежит, просто мне внезапно надоедает сидеть в доме одному. Она поворачивается, услышав хруст листьев за спиной. Я иду мимо нее к самой кромке воды, засунув руки в карманы и подняв воротник куртки.

– Проверяешь меня? – спрашивает она безразличным тоном.

Я останавливаюсь и подхожу к ней:

– А надо?

Мы стоим рядом и молчим. Я чуть касаюсь ее рукавом, и она делает шаг в сторону. Интересно, смогла бы она передать окружающее на бумаге? Это голубое небо и ковер из жухлой листвы на земле. Вечнозеленые сосны. Огромное небо. Смогла бы изобразить, как ветер носится между деревьев и холодит наши руки и уши?

Поворачиваюсь и иду к дому.

– Хочешь еще погулять? – спрашиваю я, замечая, что она стоит на прежнем месте. Да, она хочет. – Тогда пошли.

Мы движемся в противоположную от дома сторону, нас разделяет всего пара шагов, но ветер умудряется забраться и в пространство между нами.

Интересно, большое ли это озеро? Наверное, очень. Не представляю, какова его глубина. Не знаю даже, как оно называется. Береговая линия крутая, скалистая. Деревья растут прямо у самой воды. Нигде не видно ничего похожего на пляж. Лишь стволы деревьев прижимаются друг к другу, но все равно закрывают панораму своим собратьям, которые, в свою очередь, мешают им.

Хруст под ногами такой, будто идешь по рассыпанным чипсам. Она с трудом сохраняет равновесие из-за неровностей на земле. Я не жду ее. Мы идем очень долго, дом уже давно скрылся из вида. Представляю, как неудобно ей ходить в такой дурацкой обуви. Крутые модные ботиночки.

Ледяной воздух освежает, становится легче дышать. Куда лучше, чем сидеть в промозглом доме и жалеть себя.

Она о чем-то спрашивает, но я не слышу. Замедляю шаг, давая возможность меня догнать.

– Что? – недовольно бурчу я. У меня нет желания вести беседы.

– У тебя есть братья?

– Нет.

– А сестры?

– Тебе так хочется поболтать?

Она обходит меня и теперь идет впереди.

– А ты всегда такой грубый? – бросает через плечо.

Я молчу. На этом наш разговор заканчивается.

На следующий день она опять выходит из дома, но остается в поле моего зрения. Она не настолько глупа. Понимает, как легко потерять возможность совершать прогулки.

Неизвестность ее пугает. Может, она боится Далмара и того, что я сделаю, если она побежит. Страх заставляет ее не нарушать границы. От него ей не убежать.

Пистолет был в ее руке. Она могла меня убить. Кажется, она даже не понимает, как стреляет эта штука. Мне плевать, что с ней будет. Может весь день торчать на улице и отморозить себе задницу, а может дни напролет заниматься чем захочет.