Милая, хорошая

Через некоторое время, правда, азарта у подруг поубавилось – ехать пришлось довольно долго, да и пейзаж за окном не радовал. После того как выехали за Кольцевую, потянулись какие-то унылые поселки, заборы, заснеженные поля…

В Векшин они прибыли около половины первого. И ничем он их не удивил – обычный подмосковный городишко, который напомнил Алене ее родной город.

Долго плутали по центру, спрашивая прохожих. Никто ничего вразумительного сказать не мог, только одна тетка в китайском пуховике и с золотыми зубами внятно объяснила, что в городе два кладбища – одно новое, а другое старое. Старое как раз во-он за тем монастырем…

Алена заметно приуныла – в отличие от Симы, которая была возбуждена и находилась в приподнято-агрессивном состоянии.

Они объехали монастырь вдоль краснокирпичной высокой стены, а потом увидели кладбище. Кованая ограда, открытая узкая калитка… Алене стало совсем не по себе. Кажется, Селетин в первый раз именно так описывал это место.

– Вылезай! – скомандовала Сима, паркуясь возле подтаявшего серого сугроба.

– Сима, мне страшно, – угрюмо произнесла Алена, не чувствуя никакой радости от своего «сумасбродства».

– Да брось ты…

У входа дед в телогрейке разгребал снег.

– Дедушка, это ведь старое кладбище? – решила на всякий случай уточнить Сима. – Это тут революционеров хоронили?

– И этих тоже… – хмыкнул дед. – Кого тут только нет… А в общем, тут и сейчас подхоранивают, у кого родственники здесь лежат.

– Алена, идем – нам сюда.

Сквозь калитку они прошли внутрь. Было тихо, лишь вороны каркали в ветвях деревьев.

– Сима, это липы? – мрачно спросила Алена.

– А я откуда знаю… Как твой Ромочка свой маршрут описывал?

– Сначала надо идти по главной аллее, среди лип…

– Ладно, будем считать, что это липы!

– …а потом слева должен быть ангел с крестом, возле могилы купца, умершего в тысяча девятьсот тринадцатом году…

– По-моему, у твоего Ромочки так называемое мортальное сознание! – с удовольствием произнесла Сима. – Нашел о чем с девушкой разговаривать…

– Нет, Симка, я же тебе объясняла – мы тогда друг другу свои сны рассказывали!

Они шли по пустой, покрытой плотным смерзшимся снегом аллее довольно долго. Нашли двух ангелов – один был без креста, а другой и вовсе справа.

– Слушай, Алена, может быть, тут два входа? Потому что если бы мы шли с другой стороны, то ангел…

– Я вспомнила, есть еще один ориентир – желтый склеп. Роман сказал, с ржавой дверью. Сима, мне не нужен этот Калясин, пошли отсюда! – умоляюще заскулила Алена.

– Вижу! – вдруг завопила Сима, игнорируя царящий вокруг покой. – Вон наш ангел! Здоровый какой… С крестом, точно по левому борту!

– Где? А, точно… – растерянно пробормотала Алена. За ангелом, сквозь черные деревья, проглядывал второй ориентир – склеп желтого цвета, напоминающий маленькую часовенку.

Как уже упоминалось, Алена заранее объяснила себе, что Селетин мог быть здесь когда-то с экскурсией и запомнить случайно эту картинку, которая через некоторое время трансформировалась в сон. Объяснила себе, почему картинка снилась Селетину, – возможно, потому, что тема смерти преследует каждого человека, а у Селетина это выражалось именно таким образом…

Но Алене вдруг стало жутко – и вовсе не от скорбно-унылого пейзажа старинного кладбища. Ей стало жутко потому, что она смогла проникнуть в чужой сон. В чужую душу!

Проваливаясь в твердый снег, Сима свернула к ангелу с крестом. Склонилась к надписи, выполненной потускневшими золочеными буквами, и торжественно прочитала вслух:

– «Бенедикт Иванович Гардин, купец второй гильдии…» Алена, купец!

– В каком году умер? – крикнула Алена, пробираясь вслед за подругой.

Сима смахнула прилипший к камню снег.

– В тринадцатом! Алена, это потрясающе!

Алена наконец догнала ее, встала рядом.

Мраморный ангел печально и строго глядел в бесконечность слепыми глазами. Почти сто лет скорбел он из-за смерти Бенедикта Ивановича… Купцу Гардину очень повезло – в том смысле, что он умер в самый лучший для Российской империи год, так и не узнав обо всех тех потрясениях, которые обрушились на нее потом…

– Ладно, давай искать нашего Калясина…

Сима с Аленой, держась за руки, заковыляли по узкой дорожке вперед. Надгробия теснились близко друг к другу, наполовину засыпанные снегом, к тому же от времени надписи на камнях потускнели и стерлись – не сразу и разберешь, где кто…

– Здесь! – Алена отчистила от снега черную плиту. – Фимка-а…

– Он! – благоговейно прошептала Серафима. – Алена, мы нашли его!

«Калясин Павел Григорьевич, тысяча восемьсот девяносто седьмой, тысяча девятьсот двадцать первый… «Из искры возгорится пламя!»

Несколько минут они стояли молча.

– Алена…

– Что?

– Ты расскажешь Селетину? О том, что мы разгадали его сон?

– Н-не знаю… – пробормотала Алена. – Да, наверное, расскажу. Только я не понимаю…

– Чего ты не понимаешь? Слушай, а вдруг этот Калясин – его родственник? Какой-нибудь прадедушка?..

– Тогда бы он об этом сразу сказал! – возразила Алена. – Зачем ему скрывать, что Калясин был его предком? Калясин, Калясин… Послушай, может быть, дело вовсе не в Калясине?..