Милая, хорошая

Роман, конечно, позвонил Алене на следующий день – они поговорили довольно спокойно, ни в чем друг друга не обвиняя, но с того самого времени между ними словно что-то пробежало – какая-то тень. Смутный силуэт той, что год назад ушла из жизни… Алена уже не могла не думать о Вике, о том, что, возможно, Селетин видит в ней, Алене, свою жену.

Разумеется, она не поверила Борису, что это Роман довел свою жену до самоубийства. Он ничем не напоминал Синюю Бороду из сказки – потому что был мягким, добрым, нежным, очень спокойным человеком – такие не способны на сознательные злодейства. И потом, он любил Вику – это же очевидно!

Но именно то, что он любил Вику, и мучило теперь Алену!

«Нельзя ревновать к мертвым!» – не раз повторяла она себе, но чудовище с зелеными глазами ходило за ней по пятам…

В один прекрасный день снова позвонил Борис.

– Не бросай трубку, пожалуйста… Я должен тебе кое-что сообщить.

– Опять? Послушай, Бугров, ты ведешь себя непозволительно!.. Если ты еще раз…

– Замолчи! – вдруг закричал он. – Я сейчас дам тебе один адрес – ты должна по нему съездить.

– Какой еще адрес? – возмутилась она. – Никуда я не поеду! Интриган! И передай, пожалуйста, Калерии Львовне…

– Адрес матери Виктории Селетиной, – не обращая внимания на ее вопли, хладнокровно произнес Борис. И Алена моментально замолчала.

– Чей адрес? – растерянно спросила она.

– Матери Виктории. Ее зовут Ларисой Викторовной. Лариса Викторовна Макарова… Она хочет с тобой поговорить.

– Она?

– Да, она! – сердито произнес Борис на том конце провода. – Она уже ждет тебя. Лови такси и поезжай!

– Я не поеду, – сказала Алена с ужасом. – Зачем? Я не поеду!

– Дело твое. Я просто продиктую тебе адрес, а ты уж сама решай – ехать к ней или нет…

И она поехала. Потому что не могла не поехать: ведь все, что было связано с Викой, не могло оставить ее равнодушной!

В районе Звездного бульвара Алена довольно долго плутала, пока не нашла нужный дом – но к тому моменту замерзла так, что от холода не чувствовала ни рук, ни ног.

…Дверь (квартира, как известно, начинается с двери, а эта дверь была очень хороша – чуть ли не кожей обита, что ли?..) ей открыла немолодая, очень подтянутая дама, которой могло быть как семьдесят, так и пятьдесят – столь безупречно-тщательно она выглядела. Одета она была в кофейного цвета брючный костюм, который очень шел ей. Светлые прямые волосы дамы были коротко подстрижены, а в ушах качались длинные тяжелые серьги, явно старинной работы.

Дама долго смотрела на Алену тяжелым, внимательным взглядом, а потом без лишних слов пустила в квартиру.

– Я – Алена…

– Я знаю. Я ждала вас. Я – Лариса Викторовна.

Квартира была тоже непростой – дорогой наборный паркет, бронзовые светильники, массивная старинная мебель… Лариса Викторовна провела промерзшую до костей Алену в кабинет, усадила на кожаный диван шоколадного цвета.

– Чаю?

– Нет, спасибо, – поспешно отказалась Алена, чувствуя себя очень неловко в присутствии этой дамы.

– Простите, Алена, а кто вы по профессии?

– Я? Пианистка. Занимаюсь исполнительской деятельностью… – Про то, что в данный момент она работает в ресторане тапером, Алена благоразумно решила не сообщать надменной хозяйке квартиры. – Окончила консерваторию…

Лариса Викторовна моментально преобразилась, словно ей сообщили нечто важное – то, что существенно могло повлиять на эту встречу.

– Пианистка… Боже мой! Как приятно встретить по-настоящему интеллигентного человека! – Она едва не разрыдалась.

– Да, я пианистка… – испугалась Алена. – А что такого?

– Не обращайте внимания… – Лариса Викторовна прижала к глазам платок. Только сейчас Алена почувствовала, что перед ней – несчастная женщина, потерявшая дочь. – Господи, Алена… вы бедное дитя!

«Бедное дитя» тридцати четырех лет тоже едва не разрыдалось.

– Лариса Викторовна, вы… о чем вы хотели со мной поговорить?

– О нем! Об этом человеке, разумеется! – с раздражением и тоской воскликнула та, тряхнув головой – сережки замерцали волшебным блеском. – О моем бывшем зяте.

– Лариса Викторовна, я не так давно знаю Романа, но он показался мне… – торопливо произнесла Алена, но Лариса Викторовна перебила ее:

– Он – волк в овечьей шкуре, вот он кто! Я с самого начала была против их брака, но Вика никогда меня не слушалась… И чем все это кончилось? Перед тем как с ней все это случилось, она позвонила мне и стала кричать, что он подлец и что она точно знает, что у него другая женщина. Как я жалею, что не поехала к Вике сразу же! Потому что на следующий день она… Нет, не могу… – Лариса Викторовна выбежала из комнаты.

Алена осталась одна. Убитой горем матери нельзя не верить. Если Лариса Викторовна сказала, что накануне своей смерти Вика звонила ей и обвиняла Романа, – то, значит, так оно действительно и было.

Через некоторое время Лариса Викторовна вернулась, заметно успокоенная, благоухающая валериановыми каплями.

– Простите… – сдержанно сказала она. – Так вот – вы, Алена, не должны верить Роману Аркадьевичу.

– Он показался мне порядочным человеком.