Милая любовь (СИ)

то, или случайно оставила у меня...

- Вот как? - смахнув слезы, я присела на диван рядом с ним. - А ее родители... Они

одобряли ваши отношения?

- Не совсем, - ответил он после короткой паузы. - Их понять можно. В то время я

учился на педагогическом, подрабатывал барменом в ночном клубе, денег особо не

было... Они желали лучшего для своей дочери. Женя была удивительно

талантлива. Свои работы она продавала в Интернете - за них платили

баснословные деньги. К тому же... на момент нашего знакомства ей было всего

четырнадцать, а мне девятнадцать. Нас разница в возрасте нисколько не смущала.

Нам было хорошо вместе. И то, что скажут другие, нас не волновало. Но это не

давало покоя жениным родителям. Наверное, они считали, что я педофил, - горько

усмехнулся Арсений Валерьевич. - Они всячески препятствовали нашим встречам,

запирали Женю в комнате... Однажды они заплатили каким-то парням, чтобы

меня избили... После того, как меня выписали из больницы, Женя сбежала из дома

и поселилась у меня - я жил тогда с родителями. А потом она... заболела... Когда

она впервые упала в обморок, я... я думал, что сойду с ума от отчаянии и

охватившей меня паники. Я дежурил возле ее постели день и ночь, пока не

пришли ее родители. Они винили меня в ее болезни. Да я и сам так считал...

Возможно, если бы мы не встретились и она не пережила столько стрессов из-за

меня...

- Замолчите! - не выдержала я, в сердцах схватив его за руку. - Вы ни в чем не

виноваты. Как вам вообще могло прийти такое в голову?! Это же абсурд! Я думаю -

нет, я уверена! - что не будь вас рядом, Жене было бы в сто, в тысячу раз тяжелее.

Вы ведь так любили ее. И она это чувствовала, я уверена. Если бы мой папа знал,

как сильно я его люблю... Но в тот день, когда он скончался из-за травм в

больнице, я была в гребаном лагере и даже не смогла с ним попрощаться. Вы же

сделали все, что было в ваших силах. Вы не должны винить себя.

- Спасибо, Мила, - накрыл он своей ладонью мою руку. - Вы умеете утешить.

- Учитель хороший был, - улыбнулась я ему. - Ну так что... Вы отвезете меня к

гаражу?

Арсений Валерьевич пристально посмотрел на меня.

- Нет, - сказал он, вставая. - Оставайтесь лучше у меня. Но никому ни слова,

понятно?

- Понятно.

Я вынула из коробки палитру с красками, огромный альбом и карандаши. Хм...

- Арсений Валерьевич?

- Да, Мила? - уже с кухни донесся до меня голос учителя.

- А вы когда-нибудь позировали Жене?

- Да, а что? - насторожился он.

- Мне нужно потренироваться в пропорциях мужского тела... - смущенно начала

я.

- Кхм... чего?

- В пропорциях мужского...

- Это я слышал, - перебил он меня. - Вы хотите, чтобы я позировал вам? И как вы

это себе представляете?

- Ну... Вы могли бы лечь на диван, а я...

- Нет! - отрезал он, отняв у меня альбом с карандашами. - Тренируйтесь на своем

Жданове.

- Да он крутиться вечно, - обиженно поджала я губу. - И... тело у него не такое

натренированное...

- Что? - опешил от моего нахальства учитель. - Так вы собирались меня...

обнаженным что ли рисовать?

- Э... Ну... Не совсем. Вы могли бы прикрыться чем-нибудь...

- Нет. И даже не думайте об этом.

Позвонили в домофон.

- Кажется, пиццу доставили, - хихикнула я. - Прощай, плоский животик!

Через пятнадцать минут мы уже во всю поглощали "Маргариту", запивая ее колой

и болтая ни о чем.

Тема с позированием была закрыта.

9

После такого спонтанного, но очень вкусного ужина Арсений Валерьевич отдал в

мое распоряжение спальню, а сам лег на диване в гостиной.

Лежа в кровати, я прислушивалась к размеренному дыханию учителя и в какой-

то момент мне вдруг жутко захотелось, чтобы он был рядом. Желание коснуться

его кожи, ощутить вкус его губ было настолько острым, что я застонала и засунула

голову под подушку.

Идиотка. Кретинка! Попалась в собственные сети. Хотела соблазнить учитель, а в

итоге втюрилась в него по уши. И что мне теперь с этим делать? Попытаться

разлюбить? Но с каждым днем учитель завораживал меня все сильнее. А сегодня я

и вовсе узнала его с совершенно иной стороны, о которой в школе вряд ли кто-

либо догадывался. А этот его взгляд... его улыбка...

Черт! Мила, не сходи с ума! Тебе нельзя влюбляться в учителя. Да и Арсений

Валерьевич вряд ли захочет дважды вступать в одну и ту же реку. Потому что если

о наших отношениях станет известно маме, не сносить головы ни мне, ни ему. Да и

кто вообще говорит об отношениях? Арсений Валерьевич никогда не полюбит

такую, как я. Мало того, что характер скверный, в чем я не раз предоставляла ему

возможность убедиться, так еще и фигурой не вышла и на лицо - мышь убогая.

Возможно, он никогда не скажет мне об этом в глаза - воспитан как-никак, но

подумает - а это еще хуже.

Я снова застонала и едва не подскочила на кровати, когда на мое плечо легла чья-

то рука. Вернее, чья это рука я примерно догадывалась. Но что ему понадобилось

от меня посреди ночи?!