Милая неженка

– Все, хорош гундосить и подгребай в контору. Даю тебе пятнадцать минут…

– Двадцать пять? – заискивающе вставила Ника.

Мишук на секунду замолчал, видимо, пораженный ее нахальством, а потом решительно подвел черту:

– Короче, Малышева, шевели булками. Иначе пролетишь мимо бабок.

Операция «Календарь»

Ника все еще пребывала в растрепанных чувствах, поэтому Евгения решила не оставлять ее без присмотра. Она быстренько сделала пару телефонных звонков, после чего торжественно объявила, что до понедельника совершенно свободна и не спустит с Ники глаз.

– А потом? – спросила та угрюмо.

Женька, которая уже успела вернуть себе лишь ненадолго утраченную боевитость, смерила подругу недовольным взглядом.

– Знаешь, Никуся, я тебе, конечно, сочувствую и все такое, но ты горячку-то не пори. Тоже мне, нашла головорезов – Иван, Оскар да Кораблев. Конечно, кто-то из них чего-то темнит, так что нам с тобой надо всего лишь собраться с мыслями и вычислить интригана.

Когда в сопровождении Евгении Ника вошла в приемную «Фотоателье номер 44», то сразу же увидела Мишука – тот, скрестив на груди руки, с мрачным видом восседал верхом на компьютерном столе. По тяжелым мешкам под глазами и лиловому оттенку его физиономии нетрудно было догадаться, что звезда фотобизнеса пребывает в состоянии под названием «после вчерашнего».

– Явилась – не запылилась, – проскрипел Мишук, завидев Нику, и с кряхтеньем сполз со стола. – Ты чего это, Малышева, от работы отлыниваешь?

– Я не отлыниваю, – поспешила заверить его Ника. – Готова приступать прямо сейчас. А что надо делать?

Фотограф задумчиво почесал за ухом, как будто пытаясь припомнить, какое именно задание он приготовил для своей коллеги, потом неторопливо взял со стола уже початую банку пива и сделал несколько гулких глотков. Лицо его чуточку просветлело, и на нем отразилась утерянная было мысль.

– Есть одно отвязное дело, – выдал он наконец. – Теток голых надо будет пощелкать.

Этот ответ произвел на Нику ошеломляющее впечатление. Она остолбенела и, кажется, даже перестала дышать. Во взгляде ее читался такой ужас, как будто Мишук только что предложил ей совершить убийство. Ее раскрытый рот и глаза размером с блюдца выглядели так потешно, что Женька тут же согнулась пополам от хохота, и даже рыжий фотограф скривил губы в болезненной улыбке.

– Эй, Малышева, ты особо-то не депрессируй, – сказал он, – тут не о порнухе речь.

Вскоре выяснилось, что денежная работенка, которой собирался осчастливить Нику расщедрившийся Мишук, заключалась в том, чтобы нащелкать фотографий для подарочного календаря. И даже не столько подарочного, сколько благотворительного. Дело в том, что не так давно в общественной жизни высшего общества произошли кардинальные перемены. В моду нынче вошло вершение добрых дел и фантастическая щедрость, поэтому сильные мира сего почти совсем перестали тусоваться по ночным клубам и выставкам современного искусства и рьяно занялись благотворительностью. В своем стремлении перещеголять друг друга они не ограничивались одними лишь парадными аукционами, поэтому фантазия их не имела границ. Одна из таких фантазий принадлежала новой жене крутого олигарха Бакланова и заключалась в том, чтобы создать календарь с соблазнительными фотографиями молодых светских львиц. Календарь этот планировалось распродать по дорогой цене, а вырученные деньги пустить в фонд с каким-нибудь трогательным названием. Позировать для снимков намеревалась эта самая жена вместе со стаей своих подружек.

– Бакланов – мой старый кореш, со связями и баблом, – пояснил Мишук. – Так что, Малышева, все надо сделать грамотно.

– А чего ж ты сам… Ну, почему ты хочешь поручить эту работу именно мне? – спросила Ника. Она уже успела немного прийти в себя, однако перспектива иметь дело с представительницами высшего света ее не особо радовала. Дамочки эти наверняка окажутся вздорными и наглыми, и общение с ними заранее виделось Нике сплошным кошмаром.

– Да уж ясен пряник – по доброй воле я такого карася из рук не выпустил бы, – ухмыльнулся Мишук. – Загвоздка в том, что у меня с баклановской Жанной в свое время были хм… отношения. А она, хоть теперь и замужняя дама, но все равно хроническая чувырла. Никто не знает, чего от нее можно ждать, особенно ее муж.

– Зачем же он на такой женился? – наивно спросила Ника.

– Так красивая, зараза, – пожал плечами Мишук.

– Понятно, – сказала Ника упавшим голосом. – Миш, а может…

– Не может, – перебил ее фотограф. – Тут о приличных бабках речь идет. Пара дней работы, и пять тыщ в кармане. Из них тебе косарь, мне – четыре.

– Не жирно за посредничество? – вмешалась в их деловую беседу Евгения, которая все это время хранила нехарактерное для нее молчание.