Милая обманщица

Головой показываю в сторону дома. Он рассеянно оглядывает все вокруг, видимо, оценивая обстановку. Я ухожу, больше ни сказав ни слова. Вряд ли мое отсутствие вообще заметят.

Дома было тихо, и я, наконец, смогла расслабиться. Я пошла на кухню, которая была просто огромной. В самом центра стоял большой стол, по всей длине стены тянулся кухонный гарнитур с большущей духовкой, кучей полок и посудомоечной машиной. Здесь была даже еще одна дверь, ведущая во двор. Я всю жизнь жила в хрущевке, и, конечно же, подобный дом был моей мечтой.

Я достала гору продуктов из холодильника и вздрогнула от неожиданности, когда закрыла его дверцу, потому что за ней стоял Антон.

— Что собираешься готовить?

— Зачем так пугаешь? — с сердитым взглядом наблюдаю за тем, как он усмехается надо мной. — Хочу запеканку, — убираю продукты на стол.

— Тебе помочь?

— Интересно было бы на это посмотреть, — с издевкой произношу я, будучи уверена, что он ни разу ничего не готовил.

— Я займусь мясом, а ты почисти овощи.

— Зачем ты это делаешь?

— Ты ведь хочешь кушать.

— Да, но я и сама могу. И правда будешь готовить?

— Я еще не то умею, — он подмигивает мне с хитрой улыбкой на губах. — И мы договорились, что я буду присматривать за тобой.

— Окей, — с недоверчивым видом достаю овощи из пакета.

Кто бы мог подумать, что парень, ушедший головой в спорт и шумные тусовки, любит и умеет готовить. Вот уж не ожидала, что он раскроется с такой стороны.

За сорок минут мы отправили в духовку блюдо, нарезали пару салатов и накрыли на стол, попутно перекусывая всем, что попадало под руку.

Если бы за это время несколько людей не заходили в дом за вещами, я бы совсем забыла, где сейчас нахожусь. Настроение поднялось, раздражительность совсем пропала.

— Ну кто так режет? — улыбаясь спрашиваю я, глядя на огромные кубики огурцов.

— Если куски будут больше, чем надо, ты не будешь это есть?

— Вот из принципа не буду есть этот салат.

— Иногда ты такая зануда, — Антон берет горсть накрошенной цветной капусты и бросает мне в лицо.

— Ах ты, — я хватаю виноград со стола, отрываю их от гроздей и кидаю в Антона, но тот успевает увернуться.

— Мазила, — он уходит дальше от меня и огибает стол, останавливаясь напротив меня.

Я хватаю апельсин и замахиваюсь на него.

— Даже не смей. Разнесешь тут все.

— Апельсинами? — кидаю в него еще раз, и он снова уворачивается, и апельсин попадает в ножи, висящие на магнитах, и те с грохотом падают на поверхность гарнитура.

— Совсем уже?

Я хватаю еще один апельсин, но Антон успевает спрятаться за стол. Я на носочках подкрадываюсь к нему, понимая, как это глупо, ведь он снизу видит мои ноги. Но во мне проснулось детское озорство. Или виски ударило в голову?

Попутно хватаю со стола одну из пирожных с заварным кремом сверху. Когда я огибаю стол, Антон, громко крича, появляется из-за угла, и я визжу от неожиданности. Видимо, он тоже хочет подурачиться.

Я размазываю весь крем пирожного по его лицу, которое тут же морщится и становится недовольным. Я начинаю хихикать.

— Серьезно? Тебя это так веселит?

— Да, смешно же.

— Обхохочешься, — он пытается вытереть крем с лица, но только сильнее все размазывает. Я беру рулон салфеток со стола и возвращаюсь к нему.

— Не обижайся, — наклонившись, вытираю его нос. Антон все еще выглядит недовольным. Я усаживаюсь к нему на колени и, подавшись вперед, облизываю крем с его щеки.

— Очень вкусно, — целую его в скулы и влажными поцелуями, касаясь кончиком языка до кожи, опускаюсь к подбородку. — Такой сладкий.

Его дыхание довольно быстро становится неровным и прерывистым. Я веду губами вниз по подбородку и провожу языком по шее, чувствуя, как часто бьется его сердце. Кладу ладони на его торс, ощущая напряженные мышцы под тканью футболки, и продолжаю усыпать поцелуями его шею.

— Перестань, — еле шепчет он.

— Тебе не нравится?

— Нравится, очень. Но этого недостаточно.

Поднимаю к нему лицо и встречаюсь со взглядом, полным вожделения. Наши губы разделяет крошечный кусочек воздуха. Я забираюсь под его футболку и провожу пальцами по торсу.

— Хватит.

— Хочешь, я тебе подрочу? — мои пальцы опускаются вниз к брюкам и останавливаются на ширинке.

Он шумно выдыхает и расстегивает ширинку, высвобождая член, которому явно там было очень тесно. Я сжимаю рукой твердую плоть, не отводя взгляда от почерневших глаз, и веду рукой по всей его длине. Антон наблюдает за мной из-под длинных опущенных ресниц, не вмешиваясь в происходящее.

Моя рука продолжала ходить вверх-вниз, то сжимая, то расслабляя хватку. Ответом на вопрос, правильно ли я все делаю, служило довольное мычание. Каким же уязвимым он казался в данный момент.

— Не хочешь приласкать меня своим языком? — Антон криво улыбается. Все это время мы не разрываем с ним зрительного контакта.

— Обойдешься, — шепчу я сквозь зубы, на что он лишь усмехается.

Его ладонь накрывает мою руку и начинает двигаться быстрее. Когда член начинает пульсировать еще сильнее, он запрокидывает голову назад, высвобождая мою руку. Теплая жидкость струей ударяет на ладонь второй руки. При этом из его уст вырывается низкий стон.