Милая, (с)нежная, желанная

Я взял ее за руку. Ледяная! Поднес ладонь к губам, дыхнул… и ужаснулся, увидев мозоли и ссадины. Она тут что, прачкой подрабатывает?! Даже если так, почему не бережет руки? Ведь после оборота от волдырей не осталось бы и следа.

Матушка Мира сунула Фанни под нос флакон, и она чихнула, приходя в себя.

- Лука…

Мда… То ли Севир что-то недопонял, то ли охладела она исключительно к нему. Глаза не умеют лгать. Я ни за что не отпустил бы Фанни, если бы был тогда рядом.

- Тяжело, небось, держать ее, - сказала матушка Мира. – Отнеси в спальню.

- Что вы, Фанни легкая, как пушинка, - возразил я, обнимая ее крепче.

Моя! Как же я соскучился…

Фанни прильнула к груди, устраиваясь поудобнее.

- И как вы тут… живете? – спросил я из вежливости.

Видно же, как. Две женщины – одна в летах, другая – нежная, как цветок. А домик маленький, и слуг нет. Воду приходится носить. Кошмар! Севир тоже не обрадуется, когда узнает.

- Обычно живем, - ответила матушка Мира, так как Фанни молчала. – Так это правда? Справедливость восторжествовала?

- Мы с Севиром занимались расследованием, как только вернулись в город, - сказал я. – И вы теперь можете вернуться. Ларссон не успел продать дом лорда Армини, его приводят в порядок. Фанни, но ты можешь выбрать. Дом, где ты жила с мужем, тоже твой. Правда, я подумал, ты не захочешь там жить.

- Ты прав, не захочу, - шепнула она. – И в столицу возвращаться не хочу.

- Эй, что за упрямство? – удивился я. – Только не надо рассказывать мне сказки. Я же вижу, как ты рада меня видеть.

- Это не одно и то же.

- Послушай, крошка… - Я покосился на матушку Миру. Нам бы поговорить наедине. – Не знаю, что произошло между тобой и Севиром, но его рассказ не показался мне надуманным. Ты не представляешь, в каком состоянии я его нашел, когда вернулся…

- Что с ним? – перебила меня Фанни, встревожившись.

- Выпороть бы тебя, - произнес я беззлобно.

- За что? – тут же испугалась она. – Ты не сказал, как Севир!

- Да вот за это самое. За вранье. Браслетов нет, но твои чувства к нам все те же. Верно, Фанни?

Она так мило надула губки, что я едва удержался от поцелуя. Не при няне же!

- Так лучше, - пробурчала Фанни.

- Кому, глупенькая? Севиру, который места себе не находит? Мне? Или, может, ты счастлива, таская тяжелые ведра?

- Ну, хорошо! – Она с досадой посмотрела на меня. – Вы вернули мне титул и состояние. Прости, я не поблагодарила сразу. Спасибо. Это очень… неожиданно. И я рада, что вы больше не считаете меня преступницей. Но доброе имя мне это не вернет.

- Почему же? – нахмурился я.

- Лука, ты же был там… вместе со мной, - тихо ответила Фанни. – На помосте, в день казни. Такое не забудут. Меня видели…

- Не надо, не продолжай, - перебил я.

Ее видели голой, униженной, поротой. Мы с Севиром знали, что пережила Фанни. Да, сплетен и шушуканья за ее спиной не избежать. Но ведь мы на ее стороне. Никто не посмеет тыкать пальцем в ту, кому покровительствует альфа. Тем более, она пострадала незаслуженно.

Но я понимаю крошку. Ей стыдно.

- Ты должна вернуться, - твердо произнес я. – Хотя бы для того, чтобы поблагодарить и Севира. Так будет… справедливо. И надо решить, что делать с деньгами и недвижимостью. Глупо жить в таком домишке, когда ты богата.

- А кого назначили опекуном? – спросила матушка Мира. – У Фанни никого не осталось.

- Меня. И не надо говорить, что у Фанни никого нет, - мягко упрекнул я ее. – У нее есть мы.

- А с мужем-то что стало? – продолжала допытываться тетушка Мира. – Он сам признался в обмане?

Еще бы не признался, когда дознаватели приперли его к стенке! Севир уничтожил паутину, что гадкий паук сплел вокруг бедняжки Фанни.

Ларссон женился на ней ради наследства, оставленного лордом Армини. Влюбил в себя юную девочку, а потом выставил изменщицей. Он был уверен, что если обман раскроется, его простят. Ведь он знал, что Фанни – снежная.

Он нанял актрису, издали похожую на Фанни, и инсценировал «встречи» с любовником. Сделал так, чтобы слуги стали свидетелями измены. И, конечно же, подстраховался договоренностью с родственником-прокурором. У Фанни не было ни единого шанса избежать казни.

- Ему пришлось признаться. Мы собрали улики, нашли свидетелей, - ответил я вслух. – Ларссон осужден за совершенное преступление. Его состояние… вернее то, что от него осталось, конфисковано в пользу Фанни. А сам он казнен.

- К-как… - Фанни в ужасе прикрыла рот рукой. – Он… умер?

- Умер, - подтвердил я. – На плахе. Он и тот, кто ему помогал. Только не надо опять падать в обморок. Еще скажи, что тебе его жаль!

- Н-нет… Не знаю… - пролепетала она.

- Фанни, он задумал это до того, как вы познакомились, - жестко произнес я. – Между прочим, ты должна была умереть. Если бы на месте палача был не я, если бы тебя высекли кнутом по-настоящему, ты не пережила бы той порки. И ты не знаешь, жалеть или нет мерзавца?

- Да она просто добрая, - вздохнула матушка Мира. – Всегда такой была. Ее соседская собака в детстве укусила, собаку за это побили, так Фанни носила ей всякие вкусности, выпрашивая их у кухарки.

- Она не со зла укусила, - проворчала Фанни. – Я ей на лапу наступила. Случайно.