Милая Венера

Так было чудесно получить твое письмо. Знаешь, то, что ты написал про папулю и меня, звучит совсем по-взрослому. Я так тобой горжусь! Конечно, мы оба будем любить тебя всегда. А если, как ты говоришь, для тебя просто облегчение стать таким же, наконец, как все твои школьные товарищи, так это даже еще лучше, ведь правда? Ты спрашиваешь про развод. Ну, тут совсем не все так быстро и просто, что бы тебе ни говорил твой друг. И это, собственно говоря, вовсе не значит, что у тебя будут две мамули и два папули, чтобы получать от них подарки на твой день рождения. Во всяком случае, не сейчас. Если я когда-нибудь познакомлюсь с кем-то, кто мне; понравится, я, конечно, тут же тебе расскажу, и не сомневаюсь, что она поступит так же. Но не стоит, торопить события. И не думаю, что твой мистер Уотсон, потому лишь, что он холост и ездит на „ягуаре“, обязательно захочет жениться на мне, сколько бы ты ни рассказывал ему, какая я хорошая. Да и вообще, он же может не понравиться мне. Кто знает?

Здесь нет ничего нового. Снег еще не сошел, только посерел и хлюпает под ногами. На этой неделе мне пришлось побывать у доктора. Ничего серьезного, но ему пришлось обследовать меня очень внимательно, а руки у него были страшно холодными.

Я очень скоро снова тебе напишу. Береги себя, и надеюсь, ты забьешь еще много голов.

С большой любовью, Мамуля.

Речное Подворье 1

18 января

Рут, миленькая!

У меня философское настроение, так что потерпи. Я начинаю осознавать, как занятие любовью открывает дверцу чулана в человеческой жизни и оттуда вываливается столько всего печального и страшного! Прочему я всегда воображала, будто все исчерпывается сексом?

Но сначала дай мне рассказать тебе о гиппократической клятве. О жировичке доктору А, было доложено на этой неделе, а так как он проживает через три дома от меня, то вполне естественно было договориться, что он посетит меня на дому, чтобы мне не тащиться в амбулаторию. Я предложила „внерабочее время“ и „потом посидеть и немного выпить“. Я полагала, что это уберет некоторые барьеры. Однако Ангус явился, так и брызгая профессиональной деловитостью: докторский чемоданчик, врачебный голос, рационированная улыбка. „Ну-с, поглядим!“ В своем голосе я обнаружила ошарашенность и неловкость, что было нелепо: он же видит титьки всех форм и размеров каждый день в году, и, возможно, возбуждают они его не больше вросших ногтей. И обследовал меня так быстро, буркнув „тут все в порядке“, что я просто запаниковала — что мне делать дальше? Я думала, на предложение выпить он ответит: „Спасибо, нет“, и добавит: „Ну, всего!“ Конец соблазнению. Проигрыш пари.

Полагаю, я нарушила правила, сунув ему бокал с вином еще в полуодетом виде; но без умысла: я до того растерялась, что ни о чем не думала.

Какую-то минуту назад все было стерильно клиническим: врач — пациентка, никаких этих ваших. Внезапно стоять с обнаженной грудью и протягивать ему бокал с вином оказалось жутко эротичным. Я просто почувствовала, как он отметает профессиональную опаску, хотя» беря бокал, он старался не смотреть на меня. «Насколько я понимаю, вы теперь одна», — сказал он. Я прикинула, от кого бы он мог узнать. А он тут же попытался снова дистанцироваться: «Ну, одиночество вам не угрожает, такой красивой женщине, как вы». И он засмеялся. Почти как Нина.

«Вы так думаете?» — спросила я. Единственная моя попытка пофлиртовать. Он не ответил.

Чем дольше я стояла так, тем обнаженнее себя чувствовала, и тем больше он старался не смотреть на меня. Его неуклюжесть придавала ему странную привлекательность — сильное, рубленое лицо, скверно выбритое. «Я всегда так думал», — сказал он под конец и нарочно кашлянул, словно стараясь заглушить свои слова. А я вспомнила его докторшу-жену: волосы закручены узлом, практичный костюм, широким шагом торопится приступить к своим обязанностям. Тут я перехватила его взгляд. Он вдруг показался мне совсем беспомощным, и снова кашлянул. «Мы тут не профессионально, не так ли?» И все. Я сняла оставшуюся одежду.

Он оказался не слишком умелым, но это значения не имело. Мне было хорошо. Странно одно, Рут. Я все время вспоминала, как я в первый раз легла в постель с Гарри и каким невероятно другим это было. Он так мне нравился, но когда дошло до этого, помню, меня почти затошнило, так я нервничала. Сопротивлялась, мешала раздеть себя, старалась смотреть в сторону. В конце концов Гарри, меня практически изнасиловал. У меня никогда не хватало духа признаться тебе прежде, но с Гарри я ни разу не испытала оргазма. Ни разу. Обычно после сама доводила себя в ванной. И все равно я его любила. Любила по-настоящему. Нам хорошо жилось вместе, и мне этого было достаточно. «Было ли? — Я так и слышу твой голос. — Посмотри на себя сейчас». Возможно. Во всяком случае, я научилась смеяться. Не исключено, что они сопутствуют друг другу — смех и секс.