Милая, вернись!

— Как сказать… Простите, уделите мне минуточку своего времени, чтобы внести ясность… Вот, значит, весь аппарат помещается в оправе моих очков, а миниатюрный микрофон вставляется в ухо. Смотрю на человека — и его мысли превращаются в слова, которые я превосходно слышу. Новый аппарат я испытывал вчера. Безо всякого умысла посмотрел на нашу лаборантку и вдруг слышу: «Ну и разыгрывает из себя серьезного руководителя наш заведующий отделом. А головочку я ему все-таки вскружила… Придется забежать после работы в кондитерскую… Коньяк он сам принесет». Смотрю на заведующего и слышу: «Дура дурой, но фигурка — ничего не скажешь, с темпераментом… Может быть, протолкну ее диссертацию… Только откуда жена что-то пронюхала?..» Товарищ директор, вы понимаете, тут хоть сквозь землю провались…

— Продолжайте! — крикнул директор.

— Захожу после работы в магазин, ботинки выбираю. Смотрю — венгерские, добротные, но на один номер малы. «А, может быть, найдется сорок третий?» — спрашиваю молоденькую продавщицу. «Нет?» — парирует она. И тут же в микрофоне ее голос: «Осел. Так я ему ни за что ни про что и преподнесу. За такие туфли мне пятерку выкладывают». Ну, я повернулся и ушел.

Возвращаюсь домой. Жена открывает дверь, ласково улыбается. А микрофон свое: «Не слишком мне повезло. Хотя бы покрасивее… Неповоротлив, флегма… И квартиры приличной нет… Вот муж у Марите — «Москвич» за два года… Ну, что с ним поделаешь…»

Меня как обухом по голове… Простите, товарищ директор, разоткровенничался…

А сегодня с утра зашел проведать насчет кооперативной квартиры. Показали мне на бумаге, какая огромная очередь. А микрофон опять жужжит: «Интересно, сколько он выложил бы?.. Хмм… Научный работник… Тысячу, не меньше… Но такой не сообразит… Только время зря переводит…» Товарищ директор, такой аппарат за полдня может инфарктом обеспечить… Упаси, господи, от такой телепатии…

— Товарищ Пятрутис, что вы… Конечно, не все сознательные… Но ведь это же переворот в электронике!.. Успокойтесь! Возьмите обратно свое заявление…

— Нет, нет… ни в коем случае, простите. — И изобретатель поспешно направился к двери…

— Товарищ Пятрутис!..

Изобретатель обернулся и посмотрел на директора.

«Сумасшедший, — прозвучало в ушах у Пятрутиса. — Ведь меня оформили бы соавтором, докторская степень… Сегодня же надо поговорить с его женой…»

Пятрутис выскочил за дверь и, положив зловещее изобретение на ступеньки, весело подпрыгнув, треснул по нему каблуком.

ЧТО-ТО ЕСТЬ

Регистратор Чепкене посмотрела в окно и увидела заведующего соседним отделом Якштайтиса, который прогуливался с молодой женщиной. Молодая женщина была в кожаном пальто, Якштайтис придерживал ее под руку и, наклонившись, что-то шептал на ухо. Очевидно, комплименты, так как все время хихикал и сдвигал на затылок постоянно спадающую на лоб шапку. Лицо женщины регистратор рассмотреть не успела, но, судя по фигуре и застежке сумочки, это была инспектор нашего отдела Андрионене. Ее не спутаешь с другой, даже лица не увидев, — гармоничные выпуклости фигуры Андрионене сами за себя говорят. Таково мнение всех мужчин из нашего учреждения.

Мнение женщин по этому вопросу было несколько иным, но на сей раз и они поддержали: если уж Андрионене, так Андрионене.

Стали разбирать это дело по сути. Прения открыла женская фракция.

— Ну и скрытный этот Якштайтис. Проходил через наш отдел и только: «Здравствуйте, красотки!» А в угол Андрионене, казалось бы, даже не заглядывал!

— Бабники все скрытные. Богу поклонится, а черт на уме.

— Ко мне он тоже приставал. Все спрашивал, отчего я такая задумчивая… «Твоя глупая рожа меня на раздумье настраивает», — однажды отрезала я. А потом пробовала заговорить с ним — отворачивается.

— Не говори, мужчина он представительный, но кто мог подумать?.. Дети уже студенты, а он — под ручку…

— Раньше мы с ним так… близко общались. Заходили в одно-другое кафе. Если теперь еще раз пригласит, плюну в глаза ему. Для меня главное — моя репутация! И перед мужем было бы неудобно…

В это время, не выдержав, подключились и мужчины учреждения.

— Все вы такие: пусть глуп, лишь бы красив…

— Дураком его не назовешь, но по женской части о-ох какой прыткий! Помнишь, как мы поехали тогда к речке…

— Он тогда нахально к Лине полез… Я же ее привез с собой, а он…

Эстафету вновь подхватили женщины.

— У Андрионене двое детей… Алиментов сотню с лишним получит, муж зарабатывает прилично…

— Я бы ей зубы выставила… Вот с кого начинается моральное разложение! В тот раз, когда ездили на экскурсию, все мужчины, как мартовские коты, вокруг нее… даже Яткунас, до чего уж серьезным был, от меня ни на шаг не отставал — смотрю, и тот к ней…

— Ну и развратник этот Якштайтис… В прошлом году предлагал мне поехать с ним на Карпаты, я даже лыжи новые купила… Но знаете моего мужа. Если пронюхает — взбесится…

Мужчины потихоньку стали перекидываться между собой:

— Ну и дурак… Нашел место… Прямо под окнами учреждения… Посреди белого дня…

— Из-за таких ослов потом и носа из дому не высунешь… Побежишь за кефиром, а жена будет, как секундомер, минуты отсчитывать…