Миланская роза

— А вас, — негромко сказал Понс Риккардо, — синьора попросила зайти к ней.

Риккардо кивнул. Его мать, та еще комедиантка, наверное, приготовила какую-нибудь неожиданную мизансцену. Француз сопроводил его в апартаменты на последнем этаже, и Риккардо, пройдя через просторную приемную, оказался в помещении, больше напоминавшем гостиную, чем кабинет. Понс прикрыл дверь и незаметно исчез. Риккардо огляделся и узнал излюбленный стиль Розы, правда, странное дело, не почувствовал аромата ее духов «Арпеджио». Столы, картины, зеркала, диваны, безделушки — все было выдержано в стиле ампир. Много декоративных растений и большие букеты цветов, подходящие скорей для элегантного салона, чем для офиса.

С кресла под высокой пальмой поднялась изящная фигура. Огромные ореховые глаза, приподнятые к вискам, взглянули на Риккардо с любовью. Красота Глории делала его пленником мечты.

— А я рассчитывал встретиться с президентом объединения «Заводы Руасси», — сказал он, шагнув ей навстречу.

— А я и есть президент, — заявила Глория. — Мы тебя вовсе не обманывали.

Риккардо удалось сохранить бесстрастное выражение лица и не выдать своих мыслей. Он заметил, что Глория бледна и, видимо, нервничает.

— Что это еще за маскарад? — равнодушным тоном спросил он.

— Бабушка пожелала, чтобы все это перешло ко мне, — ответила Глория, обводя рукой кабинет. — «Руасси» теперь — моя собственность.

— Ну что же, радуйся!

— Нет, Риккардо. Я не знаю, зачем мне заводы. Мне нужен только ты… Если ты, конечно, еще хочешь этого…

Не устояв, Риккардо заключил Глорию в объятия.

За огромным, во всю стену, стеклом виднелось озеро и Савойские Альпы, дремавшие, точно отдыхающие великаны, в голубой дымке.

— Я так надеялась, что ты разыщешь меня, — прошептала Глория, прильнув к его груди.

— После того как мы так странно расстались? — напомнил Риккардо.

— Нужен был предлог, чтобы встретиться с тобой… — сказала Глория, не отвечая на его вопрос.

— И ты очень эффектно обставила нашу встречу. Совсем как моя мать, — снисходительно улыбнулся Риккардо.

— В семье Летициа все склонны к театральности. Что-то вроде болезни, — пошутила Глория.

— Но почему здесь? В этой обстановке?

— Мне хотелось дать тебе понять, что я — только твоя женщина. Остальное не в счет. Что то, чем я владею, принадлежит тебе.

Она высвободилась из его объятий, подошла к окну и посмотрела на фонтан, бивший посреди озера.

— Я много думала, — продолжала Глория, стоя к Риккардо спиной, — легче признать мою слабость, чем противостоять твоей силе. Главой семьи должен остаться ты.

— И твоя бабушка так думает?

— Нет. Она убеждена: мне по силам взять ответственность на себя.

Риккардо задумался.

— Роза Летициа не ошибается в оценке человека, — сказал он. — Наверное, в тебе есть такие качества, о которых ты и сама не подозреваешь.

— А ты их тоже не заметил? — ласково спросила Глория.

Она подошла к Риккардо, обняла его и легко поцеловала.

— Придется к тебе присмотреться повнимательней. Помнишь виллу в Форте?

— Конечно. И парк, и бассейн, и лошадей.

— А спальню мою помнишь? — вкрадчиво спросил Риккардо.

Глория покраснела, потом наконец успокоилась и произнесла:

— А я еще помню верховую прогулку по берегу моря, которая оборвалась так неожиданно…

— Хочешь, продолжим? Начнем с того места, где остановились.

Глория кивнула, и Риккардо, склонившись к ней, прильнул к ее губам.

Глава 10

Вилла Летициа в Форте-деи-Марми стала убежищем их счастья. Глория чувствовала себя у моря свободней. В Милане она боялась встретить Джованну, жену Риккардо, которая, впрочем, в сложившейся ситуации повела себя очень сдержанно. Она согласилась на все условия мужа, подписала составленные адвокатами бумаги и отказалась от мужчины, что был ей дорог. В сущности, сейчас Риккардо юридически оформил разрыв отношений, случившийся много лет назад. Но Глория не забыла те далекие годы, когда Джованна была с ней ласкова. Она по-прежнему считала жену Риккардо своей тетей. Мысль, что она отняла у Джованны мужа, угнетала Глорию.

«Несуществующая дама», как называла ее Роза, продолжала жить, окруженная старыми друзьями. Зиму Джованна проводила в Сент-Морице, а лето — в Порто-Ротондо. После обеда она играла в бридж, устраивала вечера, а на уик-энд уезжала в Кантри-клуб в Барселону. Жизнь, заполненная донельзя, но абсолютно пустая. Джованна могла покупать все, что угодно. Счета посылались Риккардо, он их подписывал и отдавал секретарше Эстер для оформления. Джованна не могла не признать: несмотря ни на что, жизнь с ней обошлась милостиво.

Глория не вернулась в дом на площади Сан-Бабила, где жила вместе с Консалво. Она купила и обставила по своему вкусу удобную квартиру на последнем этаже старого дома на проспекте Маджента. Окна выходили на красные черепичные крыши, а когда светило солнце, Глория могла видеть сверкавшую в солнечных лучах статую мадонны на шпиле Миланского собора.

Глория, в жилах которой текла и ломбардская, и сицилийская, и индейская кровь, которая училась в Швейцарии и в Америке, объездила весь мир, ощущала себя прежде всего миланкой.