Милашка

Они вышли на площадку и закружились под медленную мелодию. Влад вел ее бережно. Не прижимался, не пытался лапать, как то делали другие на площадке. На них посматривали. Кое-кого Сайя узнала. Узнали и ее. Она получила несколько вежливых кивков. Но более всего смотрели на Влада – главным образом женщины. Сайе это не нравилось.

Внезапно она ощутила на себе взгляд. Повернув голову, разглядела за столиком Грайю. Та смотрела с нескрываемой злобой. Сайе захотелось показать Грайе язык, но она сдержалась и насмешливо улыбнулась. По толстому лицу Грайи побежали пятна.

Они вернулись за стол. Оба насытились, поэтому слушали музыку. После очередной песни микрофоном завладел пожилой оркестрант.

– Дорогие гости! – сказал, обращаясь к залу. – У меня приятная новость. Я разглядел в зале автора наших песен, знаменитого актера и героя Сухья. Мы все с замиранием сердца следили за его эпопеей в Куруме. Это Влад Хома!

Зал разразился аплодисментами.

– Поднимись к нам, Влад! – продолжил оркестрант. – Не скромничай.

Влад развел руками, будто говоря Сайе: «Никуда не денешься», встал и вышел на сцену. Его появление встретили овацией. Влад поклонился.

– Песню! Песню! – закричали в зале.

Влад сделал жест, что не готов, но аплодисменты только усилились.

– Он споет, – успокоил оркестрант, и хлопки стихли. – Открою небольшой секрет. Накануне отъезда в Курум, Влад принес нам песню. Мы ее разучили, но пока не исполняли. Пусть автор первый.

Влад взял микрофон. Оркестр заиграл мелодию.

– В шумном зале ресторана
Средь веселья и обмана
Пристань загулявшего поэта.
Возле столика напротив
Ты сидишь вполоборота
Вся в лучах ночного света.

Так само случилось вдруг,

Что слова сорвались с губ,
Закружило голову хмельную.
Ах, какая женщина, какая женщина!
Мне б такую…[21]

Посетители вставали и шли к танцевальной площадке. Скоро на ней стало тесно от пар. Сайя пожалела, что Влад поет, и ей не с кем танцевать. Но потом забыла и стала слушать.

По завершении песни зал разразился овацией.

– Еще! Еще! – зазвучали голоса.

Пожилой оркестрант поднял руку, и крики стихли.

– Дорогие гости! Влад сегодня отдыхает, и я не могу ему приказать. Он со спутницей, хотя только что он пел о некой недоступной ему женщине. Меня терзает догадка. Не та ли строгая девушка, о которой гадает страна, сегодня с ним столом? Что скажешь, Влад?

Оркестрант протянул Владу микрофон.

– Она, – сказал Влад.

Зал зааплодировал.

– Представишь ее нам?

– Не знаю, как она к этому отнесется.

– А я спрошу, – сказал оркестрант и повернулся к Сайе. – Не возражаете, дому?

Сайя кивнула. Ей стало весело.

– С огромным удовольствием представляю вам прекрасную женщину, главу Дома и замечательного человека Сайю Сонг! – объявил оркестрант. – Покажитесь гостям, дому!

Сайя встала и помахала рукой. На нее смотрели сотни глаз. В них читалось любопытство и уважение. В отдельных – зависть.

– Повезло Владу! – продолжил оркестрант. – Но он это заслужил. Так ведь?

В зале зааплодировали.

– А вот теперь пусть споет для своей строгой девушки, – сказал оркестрант – Не отвертится. Потому что нельзя, потому что нельзя… – протянул он. – Так, Влад?

– Нет, – покрутил тот головой. – Это песня уже в утюгах звучит. (Публика засмеялась.) Спою другую. Дайте рик!

Ему принесли инструмент. Влад перекинул его ремень через плечо. Подошедший оркестрант установил перед ним микрофон на стойке. Влад пробежал пальцами по струнам и посмотрел на Сайю. Та продолжила стоять.

– Кто тебя создал такую?
Я гляжу – и взор ликует.
Ты как будто вся из сказки.
Кто создал тебя такую?
Белый свет собой чаруя,
Ты идешь навстречу мне
В сумерках ночных, в звездной тишине.
Словно лебедь с тонким станом
Вся из белого тумана
Ты плывешь в мои объятья.
Кто создал тебя такую?
Я глаза твои целую.
И хочу прожить всю жизнь
Только для тебя, лишь тебя любя.[22]

Он ударил по струнам.

– В солнечный зной, ранней зарей – я с тобой.
Зимней порой, в стуже любой – лишь с тобой.
Пусть идти дорогой мне крутою.
Радость и боль, только с тобой, лишь с тобою…