Милашка

В Сахья провели выборы. На них победили уцелевшие штрафники. Они объявили политику Обновления, для начала отменив разделение по половому признаку. Его пропаганду объявили преступлением. Но мир в обществе не наступил. Слишком долго хунта промывала людям мозги. Идеология "традиционных ценностей", проповедовавшая превосходство женщин, оказалось живучей. Общество разделилось на "традиционалов" и "обновленцев". За вторых стояло государство, в рядах первых оказались многие силовики. "В войне победили женщины! - утверждали они. - Они вели бронеходы. Причем здесь муримы?" В ряды силовиков влились изгнанные с постов назначенцы хунты. Нередко, их заменяли мужчинами, а это пробуждало ненависть. Добавьте проблемы в экономике...

Хунта опустошила бюджет. Наклепала бронеходов, призвала на службу много пилотов. Все пошло прахом. Бронеходы превратились в металлолом, пилотов похоронили. Заключи Сахья полноценный мир, это пережили бы. Провели бы конверсию производства, перешли бы на мирную продукцию. Но Курум мира не хотел, и Сахья готовилась к войне. В результате упал уровень жизни. Это вызывало недовольство. Страна кипела. Вот в этот гадючник я и вляпался.

4.

Шли дни. Я уже уверенно говорил на сахья. Нейя с Вильгой перестали пользоваться переводчиками и хвалили мое произношение. А передо мной все отчетливее вставал вопрос: что дальше? Как найти себя в этом мире? Кем работать и, главное, где? Жить из милости я не хотел.

Нейя советовала не спешить, изучить местные условия и найти профессию. Мои не подходили. Пресс-секретарю нужно иметь связи, журналисту - знать страну. У меня не было не первого, ни второго. Я это прекрасно понимал, и, если быть честным, не рвался. Местные СМИ вызывали тошноту. Новостные выпуски представляли собой рапорты о достижениях народа и его мудрого руководства. Еще сообщали о проблемах в Куруме. Дескать, люди там не доедают. Мы этим возмущены и требуем: все, что они не доедают... Питались в Сахья скудно. Я жил в доме владелицы крупнейшей промышленной компании в стране. Но на стол ей подавали кашу и овощной суп, иногда - хлеб и мясо. У себя я его ел каждый день. Я спросил Вильму: почему так?

- Все по карточкам, - объяснила она. - А там норма.

- Даже для богатых?

- Для них тоже. Можно покупать на свободном рынке. Но там еда стоит дорого. Деньги у нас есть, только Нейя не желает. Мы должны жить как все.

- На меня карточки дают?

- У тебя нет чипа, - покрутила головой Вильга. - Не положено.

Я, вдобавок, их объедаю. Вот позор... Что делать?

Проблема разрешилась сама. В один из дней, возвратившись с тренировки, я застал в комнате незнакомого парня. Он сидел, развалившись, в кресле и грыз яблоко. Увидев меня, бросил огрызок в корзину и поднялся. Ничего себе паренек! Ростом выше меня, косая сажень в плечах. Лицом, правда, не вышел, некрасивое оно у него. Нос длинный, губы тонкие, подбородок острый. Зато одет хорошо. Не привычный комбинезон, а костюм-двойка из дорогой ткани. Только вместо пиджака - китель с отложным воротником.

- Меня зовут Кай, - улыбнулся парень. - Я сын Нейи. Ты Влад?

- Да, - сказал я.

- Перенесся к нам из другого мира?

Я кивнул.

- На вид не скажешь, - покрутил он головой. - Как тебе у нас?

- Плохо.

- Почему?

- Все чужое.

- Это да, - согласился он. - Но деваться некуда. Кем ты был у себя?

- Журналистом.

- На заводе не работал?

- Не пришлось.

- Плохо, - сказал он. - Не то взял бы к себе. У меня завод электродвигателей. Понимаешь в них?

- Ни бум-бум.

- Ни бум-бум? - засмеялся он. - Говоришь странно. Хотя речь правильная.

- Учу язык по книгам.

- Этим? - ткнул он в шкафы.

- Да.

- Мои учебники. Я здесь жил. Но когда вырос, съехал. Не хочу жить у матери под фартуком. Одобряешь?

- Да, - кивнул я. - Сам жил один.

- Тогда поймешь, - кивнул он. - Не желаешь съездить в город? Заскочить в ресторан?

- У меня нет денег, а еще чипа. Меня могут задержать.

- Только не со мной, - усмехнулся он.

- Я приму душ и переоденусь.

- Подожду, - сказал он и достал яблоко из кармана.

Через пять минут мы спустились во двор. У ворот стояла машина. Если та, в которой меня везла Грея, походила на советскую "Победу", то эта - на "Мустанг" 60-х годов. Двухместное купе с узким, длинным силуэтом. Окрашена в серебристый цвет.

- Собирали на заказ, - объяснил Кай и полез в машину. Я устроился рядом. По привычке захотел пристегнуться, но ремней не нашлось. Кай нажал кнопку, двигатель загудел. Поползла в сторону створка ворот, "Мустанг" выкатил наружу и рванул с места.

- Максимальная скорость - сто пятьдесят пять мергов, - похвалился Кай. - Жаль, что здесь столько нельзя. Как-нибудь прокачу по шоссе.

В поворот он вошел с креном, едва не протаранив трамвай. Разминулись мы чудом. Трамвай возмущенно загудел.

- Смотреть надо! - засмеялся Кай и обогнал попутный автомобиль. - Ползаете, как черви.

Я вцепился в ручку над оконным стеклом. Теперь мысль прокатиться не казалась мне привлекательной. "Мустанг" мчал по столице, накреняясь, входил в повороты. Птичкой взлетал на подъемы, а затем несся вниз.

- Хорошо пишешь и читаешь? - спросил Кай.

- Да, - подтвердил я.