Милашка (СИ)

Юнхо запустил пальцы в волосы Джеджуна, поцеловал его, нежно массируя голову. От боли, скрутившей тело, он напрягся, обхватил мужчину руками. Тот мягко покрывал его лицо поцелуями, щипал губами мочку уха, нежно покусывал шею, одновременно раскачивая бедрами. С каждым движением он проникал глубже, чувствовал, как медленно и словно нехотя, ему уступают, позволяя обладать. Ким сопел, урывками вдыхая, стиснул зубы, чтобы не стонать.

Погрузившись на всю длину, Юнхо замер.

— Дже?

— Мм? — Джеджун измученно ломал брови, заметно побледнел.

— Посмотри на меня.

Ким не сразу, но открыл глаза. В них блестела влага. Юнхо улыбнулся, вновь дотронулся кончиками пальцев до щек, не тронутых еще растительностью.

— Такой красивый.

— Я?

— Ну не я же, — усмехнулся Чон.

— Не правда. Ты классный.

— И что тебе во мне нравится? — Юнхо медленно двинулся назад.

— Все, — выдохнул Ким.

— Что именно? — настаивал, мурлыкая, Чон.

— Твой голос, — Джеджун смотрел в глаза мужчины, его медленные покачивания словно гипнотизировали его, — лицо, руки, тело… мм… аа-ааах-х-характер. Т-ты добрый, нежный и такой…

Дже замолчал на полуслове, захлебнувшись. А потом томно застонал. Сквозь ритмичные проникновения, отдающиеся в его теле и сопровождающиеся негромкими пошлыми хлопками, все чаще проскальзывали нотки удовольствия. Болезненное напряжение изменило свою окраску, ломало его, но уже от наслаждения. Непроизвольно он напрягал мышцы, сжимая в себе любовника, и тот кайфовал, что провоцировало его двигаться быстрее и резче.

— … люблю тебя, — Джеджун бормотал, словно припадочный, пока мозги еще работали. — Я люблю тебя.

Вскоре он уже не мог оформить мысль в слова, только стонал, как в бреду. Нешуточное возбуждение накрыло обоих с головой. Юнхо приподнялся, ухватил свободной рукой Дже за бедро и всадил в него член так глубоко, как только мог. Взвизгнув, тот вновь потек, уже разжиженным и практически бесцветным семенем. Еще одно такое резкое движение, и его самого стало потряхивать. Кровь бурлила в нем, требовала большего. Требовала разрядки. Тогда Юнхо упал на Джеджуна, сграбастал в объятия и начал быстро толкаться в него, упираясь коленями в пол, оскальзываясь, и вонзаясь вновь. Перед глазами поплыло. Оргазм ослепил, будто рядом взорвалась световая граната. Без сил он распластался на Джеджуне, а тот лежал, бессмысленно глядя в потолок, разбросав руки и открывая рот, словно задыхающаяся на берегу рыба.

Они лежали так довольно долго, пока дыхание не пришло в норму. Чон несколько раз глубоко вдохнул, потом поднялся. Он думал, что кончил в парня, но оказалось, что выскользнул из него и едва не сломал член о комок полотенца, в который пришлись последние фрикции. Ему знатно снесло крышу. Не скатись Дже с намокшего полотенца, его измученной попке знатно досталось бы, возможно даже с последствиями.

— Охренеть, — Юнхо тряхнул головой, приходя в себя. — Со мной такого еще не было.

— Я думал, ты меня укокошить хочешь.

— Прости.

Джеджун не чувствовал в себе сил сомкнуть ног, так и лежал, разбросав их в стороны.

— Я кончал, кажется, раз пять.

— Ты просто весь в воде. И в мыле.

Юнхо сам поднялся не без труда. Конечно, у него давно не было секса, но чтобы так ярко и так мощно. Да, подобный секс случается не с каждым. Он поднял душ, смыл с себя пот и сперму, потом вымыл развалившегося на полу Дже. Тот со стоном поднялся, подставил под струи воды спину.

— Поднимайся.

Чон вымыл покрасневшие ягодицы Джеджуна, запустил ладонь ему между ног. Проник пальцем внутрь.

— Еще? — вымученно проблеял Дже.

— Нет, просто вымою, — Чон направил струю воды между ягодиц Дже. — Все. Давай вытираться.

Пошло в ход второе полотенце. Чувствуя, что прибираться в ванной некому, Юнхо повел Джеджуна на выход. Того знатно колбасило. Пальбари обнюхал обоих, потерся о ноги. Потом бухнулся на пол и взглянул умными глазами снизу-вверх.

— Вот, укладывайся, — мужчина развернул футон.

— Кушать хочется.

— Сейчас.

Соорудив любовное гнездышко, Чон принес кимчи, кое-какую еду и вино. Включил первый попавшийся фильм на ноутбуке, после чего забрался к Джеджуну под одеяло. Ким жадно поглощал острое, практически игнорируя происходящее на экране. Юнхо цедил алкоголь и принимал редкие подачки милого, прислушивался к ощущениям тела. Было спокойно и хорошо, немного саднили колени и локти.

— Не налегай, — мужчина отобрал у Дже бутылку, — иначе завтра кроме поясницы будет еще и голова раскалываться.

— Это будет завтра.

— Ну, смотри, — Чон подтянул к себе смартфон, написал матери смс-ку, что не сможет приехать на Рождество из-за поломки машины. Извинившись, он поздравил ее и других родственников.

Джеджун уснул с куском недоеденного сэндвича в руке. Юнхо досмотрел фильм, допил вино и улегся. Обнимать обнаженное тело своего мальчика было так же здорово, как обладать им. Он думал, что, прижавшись к его мягким ягодицам, вновь возбудится. Однако сон украл его уставшее сознание, и Юнхо уснул, едва устроившись в постели.

Проснулся Чон от того, что Пальбари лизал его лицо и топтался по груди. Слюна попала в рот.

— Отойди. Фу! Проваливай!