Мильфьори, или Популярные сказки, адаптированные для современного взрослого чтения

И, на удивление, он ответил очень скоро, почти сразу:

«О ты тут, детка?»

Русланочка наблюдала, как он стоял за столиком с диджейским оборудованием, курил, пил минералку и изредка бросал заинтересованно-ожидающие взгляды в толпу. Его телефон лежал на чьей-то футболке, повернутый в ее сторону, и Русланочка видела, как ровным аквамариновым светом вспыхнул дисплей, принося ее эсэмэску. Как будто зажегся сигнал светофора. Аквамариново-зеленый свет ей.

После того танца под сценой – сил почти не оставалось. Все-таки она была очень слаба. К тому же позади остался тяжелый день – переезд маршрутками через весь Крым, жара и страх неизвестности. А впереди радиоактивным фосфоресцирующим сиянием брезжило еще самое главное.

«Завтра… – думала Русланочка. – Завтра я стану его женщиной…»

Вдоль самой кромки воды кто-то поставил ряд пластиковых стульев, и она опустилась в один из них, влажный, возможно, после ночных купальщиков, и вытянула ноги, так, как садилась на раскладном стуле в осенних лесопарках с родителями: только теперь пахло большой черной водой и далекой пряной шашлычной гарью, и ночное небо, как провисший прохудившийся шерстяной платок, едва удерживало звезды, и пляж под ним, казалось, немного шатался и кружился. Тут музыка звучала так же громко, как на танцполе, но каким-то образом слышно было и нежную возню воды у ног, и возгласы и брызганье невидимых купальщиков, и пиликанье чьего-то телефона.

Похлюпывание воды у берега в штиль – такое же бессмысленное и прекрасное, как лепетание маленького ребеночка – похожие, но ни разу не повторяющиеся звуки, – думала Русланочка.

«Как бы я хотела родить ребенка своему мужчине…»

Влюбленные парочки, обнявшись, умиротворенно склонив головы, бродили по щиколотку в воде, постепенно исчезая в темноте, словно за рядами полупрозрачных черных занавесок. В море, чуть подрагивая, горели три желтых огонька на борту яхты, и иногда, казалось, слышно было музыку, что играла там – совсем не дискотечное, душевное мужское пение, как раз для этой ночи. Сильный красивый голос, с упоением поющий «эиэиэээй», словно упивающийся жизнью, славящий ее в языческом экстазе, подобно бумерангу, летел над водой сначала куда-то в сторону, вдоль побережья, а потом, набирая скорость, долетал к ней, продираясь через какофоническое электронное буханье, обратно к берегу, но совсем не с той стороны, где стояла яхта, и, зачерпнутый ушными раковинами, задержавшись капелькой на мочке уха, несся дальше.

Сил было мало, к тому же начиналась ломка, а принимать лекарство сейчас, на людях, Русланочка опасалась. Нужно было уходить. Но сперва она пошла еще раз полюбоваться на своего мужчину.

Он был там, в кругу друзей – таких же красивых, молодых пажей в белых майках, с подкачанными загоревшими телами, с татуировками в виде японских иероглифов на шеях и бицепсах, пил минералку и курил, улыбаясь и чуть щурясь: такой красивый, одновременно грациозный и сильный… лучше всех! И Русланочка, осторожно пробивая себе путь через пляшущие, извивающиеся тела, думала, что глаза у него невероятно добрые.

– О! – сказал он, глядя ей в лицо. – О! ну как дела? Как тебя зовут?

Она улыбнулась и закусила губы – волна нервной дрожи, поднявшаяся при виде его, расколотила опасный клубок куда более неприятных явлений – ее бил озноб, спина и бедра покрылись холодным потом, черты лица заострились.

– Эй… а ну-ка иди сюда, ты что, замерзла?

– Да она… – начал один из парней, склонившись к Димону, шепча на ухо и обеспокоенно улыбнувшись. Димон присмотрелся к Русланочке и кивнул.

– Детка… если ты к нам за этим… то мы не по этим делам.

Русланочка непонимающе посмотрела на них и улыбнулась.

– На, вот мы тут наколотили чуток… надеюсь, нас не экстрадируют за маленькое нарушение закона… – он протянул ей зеленую пластиковую бутылку из-под лимонада «Живчик». Русланочка подумала, что этой же бутылки касались и его губы тоже и что завтра… и она с облегчением уедет. Эти огни, сцены, шум начинали утомлять.

Гнусная приторно-горькая, немного тягучая жидкость обожгла горло и переносицу. Отставив бутылку, она согнулась, думая, что потеряет сознание, стала кашлять. Ребята не знали, смеяться ли им.

Неожиданно Димон подошел к ней, протянул стаканчик с минералкой и накинул на плечи флисовую спортивную кофту. По небу, заслоняя звезды, пролетела его рука в кожаном браслете.

Русланочка кивнула.

– А ты, может, не местная просто, да? Пам-пам пар американ… – запел кто-то из парней.

– Ты очень красиво танцевала сегодня. Я рад, что ты пришла. Мне кажется, что мы виделись раньше, да?

Русланочка кивнула.

– Ну, я так и думал. И как тебе тут… нравится?

В это время на сцену вышла какая-то знаменитость. Толпа заревела, мимо их столика промчались взбудораженные девицы, налетели на угол, так что попадали стаканы, но, кажется, даже не заметили – их взгляды были прикованы к сцене. Димон с друзьями обернулись, сев вполоборота, так что сквозь ткань обтягивающих футболок отлично просматривались булочные рельефы их накачанных грудных клеток.