Милинери

Петенька появился на свет, когда Соне только-только исполнилось четыре года. Для нее это было грандиозным событием. Она внимательно рассматривала маленькое существо, лежащее в батистовых пеленках, и силилась понять, откуда же он взялся? Ведь не было – и вдруг вот он, младший брат!

– Ой, мамочка, он же лысый… – беспокоилась она.

– Ничего, волосики отрастут, – улыбалась мама, – ты тоже появилась на свет лысой, а сейчас смотри, какая коса выросла.

Сонечка недоверчиво посмотрела на маму, уж не шутит ли она.

– Ой, у него и зубиков нет! Ни одного… как же он жить будет, без зубов?

– И зубки тоже вырастут в свое время, пока они ему не нужны.

Мама оказалась права, скоро голова брата покрылась нежным пушком. С каждым днем Петя становился все симпатичнее и интереснее, Сонечка привязалась к нему всем своим детским сердечком, брат отвечал ей такой же нежной привязанностью. Когда Соне исполнилось девять лет, и ее увезли учиться в институт благородных девиц, труднее всего ей далась разлука с младшим братом, много слез пролила она украдкой в казенную подушку. Зато сколько радости приносили встречи во время вакаций!

Теперь Петя ростом почти догнал сестру, у него начал ломаться голос и появился темный пушок над верхней губой. Он старался ни в чем не отставать от старших и сильно переживал, если это ему не удавалось. Восторженность сменялась слезами, которые так же быстро просыхали.

Так, в забавах, прогулках, вечерних посиделках за чаем незаметно пролетела неделя, затем вторая.

Ясным июльским утром в самом прекрасном настроении Сонечка спустилась к завтраку. В столовой никого не оказалось. Голос с легкой картавинкой, принадлежащий Сержу, доносился с террасы. Там же Соня застала отца и старшего брата. С озабоченными лицами они просматривали прибывшие накануне газеты и негромко переговаривались. На приветствие девушки ответил только Серж.

– Что случилось? Что у вас такие лица, словно вам перца в кофе подсыпали? – Соня постаралась опуститься в шезлонг как можно грациознее.

– В Сараево убиты эрцгерцог Франц Фердинанд, наследник австро-венгерского трона, и его супруга герцогиня София. Австро-Венгрия объявила Сербии ультиматум, – не поднимая лица от газеты, ответил ей Николя. Серж задумчиво смотрел куда-то вдаль, поверх крон деревьев.

С Софьи слетела беззаботность, всеобщая тревога передалась и ей.

– Как это ужасно! Сараево – это, кажется, где-то в юго-восточной Европе?

– Совершенно верно, – отозвался Павел Николаевич.

– Но… это же довольно далеко от нас? – неуверенно спросила Соня.

– Какое это имеет отношение к нам? Что вы все такие…?

– Боюсь, что это может иметь к нам весьма прямое отношение. Как бы это убийство не оказалось той искрой, от которой рванет весь пороховой склад, называемый Европой, – подал голос Серж.

За завтраком гость объявил о решении незамедлительно ехать в имение своей матушки. Прощаясь с опечаленной Соней, он сказал:

– Надеюсь вскоре вновь Вас увидеть, если я Вам еще не надоел.

– Я буду ждать встречи, – совсем тихо ответила она.

А Петя втайне был даже рад отъезду гостя, очень его стало беспокоить внимание Сержа к сестре, он ревниво ловил их взгляды, касания рук, фразы «со значением». Соня его сестра, и делить ее дружбу и любовь он ни с кем не собирается!

После отъезда гостя жизнь в имении вошла в привычное русло. Мария Феоктистовна обсуждала с кухаркой способы засолки огурцов, собственноручно готовила ягодные настойки, чтобы зимой удивлять гостей и баловать мужа. Павел Николаевич разъезжал с управляющим по имению, погрузившись в хозяйственные заботы. «Летний день, знаете, год кормит» – частенько повторял он. Николай, взяв отцовское ружье, отправлялся затемно с егерем уток пострелять, а после обеда любил поспать на сеновале.

– Свежее, душистое сено лучше всякой перины, – отвечал он на матушкины сетования. Софья вновь достала пяльцы и принялась за прерванную работу. Только дело что-то не спорилось, часто иголка замирала в пальцах, а взгляд устремлялся в одну точку. Петенька то лежал с книгой на досках купальни, то ставил силки на птиц в ближней роще. Он не знал, куда себя деть, и уже жалел об отъезде Сержа, все-таки с ним было куда веселее.

Жизнь текла размеренно, так же светило солнце, пели птицы, занималась повседневными делами прислуга, и тревога, в связи с происшествием в Сараево, подзабылась. Казалось, это дело дипломатов – уладить конфликт, за то они жалование получают.

Прошло чуть больше недели, и вновь у крыльца барского дома остановилась коляска с откинутым верхом. Соня наблюдала из окна своей комнаты как Серж, выйдя из экипажа, здоровается с Петей и Марией Феоктистовной, как раскланивается с ним высыпавшая на крыльцо прислуга, радуясь поводу немного побездельничать и поглазеть, как он ищет глазами ее, Соню. Увидел, улыбнулся, слегка поклонился, сняв картуз.