Милицейские истории

— Отрабатываем, посмотрим, сейчас он в отделе.

По приезде в отдел от подозреваемого нужны были подписи в протоколе осмотра места происшествия. Когалымов увидел, как в оперском кабинете на стуле сидел мужчина, действительно лет пятидесяти — пятидесяти пяти, здраво отвечавший на все вопросы, с внятной речью, даже не бомжеватого вида, выглядел как работяга. Когалымов сообщил ему:

— Мы были у вас в жилище в лесу, там у вас патроны нашли и наркотики, распишитесь вот здесь.

— Что? Какие наркотики? Какие патроны? Вы чего? Мне их подбросили! Чушь! Я даже сигареты не курю! — начал всё отрицать дядечка.

Когалымов посмотрел на опера, тот на дядечку, который снова начал причитать:

— Не моё это, вы что?

— Ты чё, сука, охренел? Давай подписывай! — скомандовал опер.

— Не буду я ничего подписывать! Это всё не моё! — по-прежнему отрицал задержанный.

— Ладно, не ваше, — начал сглаживать ситуацию Когалымов, — расскажите тогда, как вы тут оказались? Чего они до вас докопались тогда?

— Не знаю! Я ничего такого не делал!

— Ну не просто же вы так тут оказались? — продолжал Когалымов.

— Да девка одна, вон, пожаловалась что-то! — начал дядечка.

— А чего она, дура что ли, на вас жаловаться? — вытягивал каждое слово капитан полиции.

— Да я нашёл телефон недавно… А мне лет-то вон сколько, я в них не разбираюсь, в телефонах. Увидел, девочка идёт, спросил у неё: «Как телефон включается?» — и всё!

— И всё? — переспросил Когалымов.

— И всё! Но она начала что-то кричать. Сейчас говорит, что я её за гаражи какие-то пытался затащить, зачем она мне нужна? Чушь какая-то! — недоумевал задержанный.

Когалымов вопросительно посмотрел на опера, что-то печатающего на клавиатуре.

— Девку эту он за гаражи потащил, а она оказалась взрослой, просто миниатюрная, на девочку похожа. Это её и спасло, смогла вырваться, силы были, подняла панику! Его и успели поймать, а так бы хана девочке, — ответил на немой вопрос опер.

— Что вы на это скажете? — переключился на дядечку Когалымов.

— Ничего, никого я не тащил, наркотики и патроны не мои, какое-то недоразумение! — отрицал всё задержанный.

— Коллега, поясните, пожалуйста, действительно ли это недоразумение? — язвительно поинтересовался Когалымов у опера. Ему уже становилось интересно, что ещё у оперативников есть на жулика.

— Мы пробили его, он с такой-то области, там его за аналогичные преступления подозревали, — сухо ответил занятой опер, для которого виновность жулика было делом решённым в силу имеющегося у него оперативного опыта.

— Что вы поясните по данному факту? — переспросил Когалымов жулика.

— Там вообще странная история тоже была, — начал кривиться дядечка.

— Ну расскажи, я послушаю, — сказал Когалымов.

— Я жил там тоже в лесу, в своей области. Вдруг вижу — машина остановилась, русская такая, не помню модели, один вышел и сумку в кустах спрятал! Меня не видел! Уехали. Мне стало интересно, что там, подошёл, открыл сумку, а там куча сотовых телефонов. Вдруг идут две девочки по лесу, я к ним. Одна убежала. Попросил я вторую: «Девочка, покажи, как телефон включается, а то я старенький», а она вдруг орать начала, кричит: «Дядя, не трогайте меня!». «Да кому ты нужна», — ответил я, дал ей пинка под зад, и всё, она ушла.

— Интересная история, — обратился Когалымов к оперуполномоченному.

— Интересная, только с того времени труп этой девочки так и не нашли! Подозревали этого гада, но он не сознался. Те опера отпустили эту мразь за отсутствием доказательств, он вон, у нас теперь завёлся, трупов уже полгода найти не можем!

Когалымову стало сразу понятно, что этот нелюдь и есть тот маньяк, который девчонок поубивал. Не может быть так, чтоб человеку постоянно везло телефоны находить и за столько лет он не научится их включать, прося об этом «случайно» встреченных девочек, которые почему-то начинали кричать.

— Зайди попозже, — попросил опер Когалымова, — он всё подпишет.

— Безусловно, — оставил протокол осмотра Когалымов.

Под утро, после многочисленных выездов, Когалымов зашёл в кабинет к оперу: прикованный наручниками к шестнадцатикилограммовой гире и получавший изредка тумаков дядечка дышал хрипло, смотрел как загнанный зверь. Протокол был подписан, хоть он вину свою по-прежнему не признавал.