Милюков

Проблема Польши носила иной характер. Территории, населенные поляками, были разделены между несколькими государствами, и к тому же часть Польши, входившая в состав России, теперь была оккупирована германскими войсками. В этих условиях какие-либо обещания независимости звучали бы бессмысленно. Инициативу вновь проявил Милюков, о чем позднее специально сообщил в своей работе по истории русской революции. Предложение состояло в том, чтобы объявить о признании независимости объединенного Польского государства, но оговорить необходимость военно-политического союза Польши с Россией и отложить практическое решение вопроса до созыва Учредительного собрания, а пока опубликовать обращенную ко всем полякам прокламацию с призывом включиться в активную борьбу за общее дело^{642}. Подготовленное Павлом Николаевичем обращение Временного правительства, лишь немногим отличавшееся от первоначального предложения, декларировало восстановление Польского государства на всех территориях с преобладающим польским населением и созыв после освобождения польских земель Учредительного собрания в Варшаве^{643}. При этом, однако, предоставление полной независимости Польше не декларировалось. Так что и в польском вопросе Милюков был предельно осторожен, прилагал все силы, чтобы не допустить распада Российской империи.

Тем не менее обращение Временного правительства позволило Франции официально выступить в поддержку решения польского вопроса — в июне 1917 года Пуанкаре подписал декрет о формировании «польской автономной армии». В так называемую Голубую армию под командованием генерала Юзефа Галлера вступило свыше 20 тысяч поляков-добровольцев, проживавших во Франции, США и других странах, даже в Бразилии.

Хотя Павел Николаевич оставался председателем ЦК своей партии, он был настолько поглощен правительственными делами и особенно внешнеполитическими акциями, что значительно отдалился от партийных проблем, включая издание газеты «Речь», тогда как раньше редкий ее номер выходил без его передовицы или другого материала. Постепенно и по политическим взглядам Милюков стал несколько отдаляться от большинства руководящих партийных деятелей и массы сторонников партии. В определенной степени это проявилось на партийном съезде, созванном сразу же после революции.

VII съезд Партии народной свободы, проходивший в Петрограде 25–28 марта, был своего рода торжественной демонстрацией, свидетельствовавшей, что решение текущих вопросов и перспективных задач начинает переходить в руки лидеров, ранее близких к Милюкову, но постепенно отказывавшихся от его жестких взглядов государственника и готовых на тактические уступки левым силам, в частности Петроградскому совету.

Предыдущий съезд кадетов в феврале 1916 года прошел незамеченным широкой публикой, хотя именно Милюков выступал на нем с основным докладом. Теперь же Павел Николаевич вообще оказался почти в тени. Весьма показательно, что открыл съезд не Милюков, как раньше, а князь П. Д. Долгоруков. Сам Павел Николаевич при этом даже не присутствовал — он вошел в арендованный зал Михайловского театра лишь в середине первого заседания. Впрочем, появляться в зале в середине заседания съезда стало привычкой Милюкова — этим он стремился привлечь к себе особое внимание, вызвать аплодисменты, относившиеся только к нему^{644}. Более того, подчас Павел Николаевич возникал как раз перед тем, как ему должны были предоставить слово.

В VII съезде участвовали 473 делегата, причем почти треть (150 человек) не были избраны, а являлись членами ЦК и депутатами Государственной думы разных созывов. Лишь по двум из четырех основных вопросов съезда выступали старые соратники Милюкова: Ф. Ф. Кокошкин — о пересмотре одного из пунктов программы, М. М. Винавер — о тактике партии. Доклады по аграрному вопросу и об отношении к войне сделал А. А. Корнилов.

Александр Александрович Корнилов был одним из основателей кадетской партии, в первые годы ее существования являлся секретарем ЦК, но затем фактически отошел от политической деятельности. Будучи, как и Милюков, историком по специальности, он, в отличие от последнего, не отказался от профессии, с 1909 года состоял профессором Петербургского технологического института, где читал курс истории России. К активной политической деятельности Корнилов возвратился в февральские дни 1917 года и сразу же выдвинулся в первые ряды кадетской партии, хотя и на очень краткий срок.