Миллениум

На Красные Камни Павлов и его спутники прибыли только под вечер, так как идти против течения при слабом порывистом ветре можно было лишь с малой скоростью. Только команда гребцов сушила весла, наслаждаясь отдыхом, как новый поворот румбом вынуждал срочно убирать паруса, хватать весла и грести, грести, чтобы галеру не выбросило на мель. Понимая, что гребцы совсем выбились из сил, Павлов приказал встать на якорную стоянку не у Главного причала, как он договаривался со своим будущим тестем, а у Перламутровой башни. Пока члены экипажа переодевались в праздничные одежды и готовились к высадке на берег, к галере на маленькой лодке-ялике подошел встревоженный старший сын Верховного вождя Кочубей.

Выяснив, в чем причина опоздания, Кочубей попросил немного подождать, и, примерно через час вернулся назад, но уже не на ялике, а на ладье Верховного вождя и предложил принять на борт "самых прекрасных помощников". Ими оказались пятнадцать девушек из отряда старших учениц под командованием Урсулы-воительницы.

Заметив, что Урсула тоже собирается сесть на весла, Павлов жестами пригласил ее к себе на капитанский мостик. Она очень удивилась, но приглашение приняла. Таким образом, через четыре года они снова встретились, хотя узнать своего милого друга в красавце джурджени в блистающих золотом доспехах она, разумеется, не могла. Так и подмывало Павлова заговорить с ней на языке орландов, но он изо всех сил сдерживался, употребляя вместо слов жесты и мимику.

Урсула заметно постарела, ссутулилась, через ее лицо, наискосок: с левого виска до правой нижней челюсти, — проходил глубокий шрам от раны, полученный ею прошлой зимой от медведя-шатуна, внезапно заявившегося на дальний дозор у реки Лопарь. С бурым мишкой ей удалось справиться, но следы этой схватки навсегда остались на ее лице. Про тот случай Урсула, правильно поняв его жест, вынуждена была "рассказать", в виде пантомимы. По правде говоря, Урсуле было лестно от того, что столь знатный господин удостоил ее своим вниманием и захотел с ней пообщаться. В какой-то момент их взгляды встретились, и Павлов почувствовал, как у него надсадно заныло сердце.

Получив подкрепление, экипаж "Эсмеральды", подбадриваемый музыкой и песнями, навалился на весла, и, примерно, за час, довел судно до главного причала, где уже с полудня собралась толпа встречающих. При появлении галеры Тезей-хана встречающие замерли. Замечательно стройные обводы корпуса, плавно перетекающие в грациозно изогнутые штевни, и резные позолоченные изображения сказочных животных на носу и корме вызвали неподдельное восхищение. Психологический эффект усиливали закатные лучи солнца, преломившиеся об отложения красного гранита. У зрителей, стоящих на берегу, возникло ощущение, что прекрасная галера словно спустилась с неба.

Под бравурную мелодию свадебного гимна композитора Шестипалого Павлов сошел по сходням на берег и стал подниматься по лестнице, вырубленной в стене каньона. Следом за ним шли "друг жениха" Бильдыев и его младшая жена Лисичка. Бильдыев давно мечтал о том, чтобы сбить со своего свата спесь, и с помощью Павлова, кажется, этого добился, давая понять, что приходится знатному гостю орландов не просто шафером, но и "братом по жене". Гонорий быстро сориентировался в ситуации и шепнул своей дочери, как ей следует себя вести.

Итак, на нижней площадке пролета лестницы Павлова встречали сестра Верховного вождя Гита и невеста Ириска, разодетые в шелк и соболя. Гита держала в руках серебряный поднос с хлебом-солью. После того, как Павлов троекратно поцеловался с Гитой и отведал хлеба, Ириска подхватила его под руку и повлекла за собой на вторую площадку, где их встретил Верховный жрец орландов преподобный Колыван.

Заметив отчаянные сигналы Гонория, Колыван властным жестом приказал жениху и невесте опуститься перед ним на колени. После этого Верховный жрец прочитал короткую молитву и легонько ударил их по спине своим золоченым посохом. Таким образом, в присутствии всего честного народа он, данной ему властью, объявил Тезей-хана и Ириску мужем и женой.

Следуя за Колываном, Павлов и Ириска поднялись на третью площадку, где их встречали старейшины девяти родов. В одном из старцев Павлов с радостью опознал деда Михея — главу рода Белохвостого Оленя. Он так расчувствовался, что против регламента поздоровался с каждым старейшиной за руку, а Ириска, следуя его примеру, присела в низком поклоне. Старейшинам орландов, которые должны были в соответствии с наставлениями Гонория встретить старшего сына императора джурджени, склонив перед ним головы, уважительное поведение высокопоставленного зятя Верховного вождя очень понравилось, и они единодушно пришли к выводу о том, что Гонорий от гордости и тщеславия совсем потерял голову.