Миллениум

— Я не знаю наверняка, а только предполагаю, — осторожно начала Галина Семёновна, прекрасно понимая, что поступает не по закону, нарушает тайну следствия и выкладывает непроверенные факты. Но она надеялась таким образом разбудить память Рыжовой и извлечь из её тайников сведения, на данный момент забытые. — Вы можете воспринять эту версию как оскорбительную, совершенно невероятную, но я обязана её высказать. Итак, Люба забеременела третьим ребёнком, а семья и без того влачила жалкое существование. Аборт по каким-то причинам она не сделала. Деверь с женой материально помочь тоже не в состоянии. Странным образом Люба оказывается в Москве, где до этого ни разу не бывала. — Милявская заметила, что Рыжова кивает, подтверждая правоту следователя. — Люба родила сына тридцатого декабря. Седьмого января она сняла комнату в одной из московских квартир, и ночь провела там. С ней был новорождённый сын. Утром следующего дня она отдала ребёнка Сергею и Людмиле Горюновым, а сама осталась в Москве. Родственники увезли малыша в Питер. Молодая мать на улицу не выходила, платила большие деньги хозяину, чтобы тот обеспечивал её продуктами и прочими необходимыми вещами. Часто звонила в Псков мужу и детям — тогда они ещё не уехали в деревню. Покупала, как я уже говорила, совершенно неподъёмные для их бюджета вещи. Например, норковую шубу или дорогие детские игрушки. Третьего февраля она была обнаружена преследователями в своём убежище. Судя по всему, перед смертью Любу зверски пытали. Труп был изуродован так, что лучше вам об этом не знать. Скорее всего, несчастная и назвала те адреса, где родственники могут спрятать мальчика. Квартиры в Питере и в Пскове проверили, но трогать не стали. А вот деревенские постройки, принадлежавшие именно Горюновым и никому больше, уничтожили. Я думаю, что Любин сын находится в таком месте, о котором она не знала. А искали ребёнка потому, что был уговор на его продажу.

— Господь с вами!.. — пробормотала Алевтина Панкратьевна и вдруг застыла, как поражённая столбняком.

Милявская хотела попросить её покопаться в памяти, ещё раз прокрутить последний разговор, состоявшийся около двух месяцев назад, за двадцать дней до рождения ребёнка. Но, неожиданно для себя, она произнесла совершенно другие слова.

— Люба совершила то, что на блатном жаргоне называется «кидняк». Она взяла деньги, а ребёнка не отдала. Подменила его младенцем, купленным у бомжихи на вокзале, а своего отправила с деверем и его женой в Петербург. Обман раскрылся, и Люба была зверски убита. Лично мне очень жаль молодую женщину, но она должна была понимать, с кем связывается и на что обрекает себя. По крайней мере, следовало вернуть деньги. Ведь те, кто хотел приобрести ребёнка, платили не только за роды в элитной столичной клинике. В течение какого-то времени они опекали беременную, подкармливали её, давали возможность отдыхать…

— Вспомнила! — Рыжова закричала так, что стоявшие рядом люди повернули головы, и тон пришлось сбавить. — Вспомнила! — повторила она уже шёпотом. — Действительно, Дюбашка ко мне на день рождения приехала из санатория, из Калининградской области. Я ещё удивилась, на какие деньги она здоровьице поправляет. Она отвечает: «Нашёлся добрый человек», Но потом, когда они с Мишкой уходили, она заявила: «Если завтра не приду к Розалии, Иннокентий меня убьёт». Я у Мишки спрашиваю: «А кто этот Иннокентий? Откуда?» Никогда такого не знала». А Михаил аж лицо скривил: «Да тот самый доброжелатель!» Я-то решила, что Любка хахаля завела, а потом думаю — да как же? У неё же пузо нас нос лезет! А чем другим она богатому платить может, не догадалась. Значит, решила младенца продать, а после передумала? Вот почему его прятали всё время, перевозили с места на место! Галина Семёновна, милая вы моя, у меня как пелена с глаз упала!.. Я когда узнала, что Любка залетела, спросила: «На аборт пойдёшь? Вы же и с двумя скоро ноги протянете!» А она: «Это не по-божески — убивать дитя в чреве». Я чуть на пол не села. «А куда денешь, в роддоме оставишь? Или подкинешь к чужому порогу?» Она улыбается: «Если Бог даёт младенца, даст и возможность его вырастить». Я потом перестала думать об этом — ихнее дело. А сейчас догадалась. Людмила, Серёгина жена, рассказывала, что есть такая фирма, где устраивают знакомства бездетным парам и тем, кто носит нежеланного ребёнка. И деньгу гребут огромную — как посредники. Многие неимущие таким образом поправили материальное положение. «Нашей Любке бы так!» — сказала Людмила. Я только рукой махнула — своих забот по горло. Думала, что девки дурачатся, болтают всякую чепуху. А оказалось — правда?..

— Я не могу утверждать наверняка, но этой версии отдаю предпочтение. Значит, вы под протокол можете сообщить, что Любовь Горюнова вела подобные разговоры и называла имена — Розалия, Иннокентий? Что она отдыхала на непонятно где добытые средства в санатории, не испытывала больше беспокойства за судьбу будущего ребёнка? Как я поняла, Михаил был в курсе?