Миллиардер-3. Конец игры

«Мне жаль тебя обманывать, друг мой, — подумал Чен, — но сегодня Букингемский дворец останется цел. Ты еще этого не понимаешь, но наша почтенная подруга с Северного полюса уже проиграла. Никогда не стоит недооценивать противника, а в нашем случае произошло именно это. Не стоило отпускать Гумилева на волю, не стоило полагаться на эту девочку Катарину… Это же надо до такого додуматься: решить, что это я выдал американцам и русским все пружины заговора! Нет, мне совсем не нужно, чтобы в провале операции «Рагнарёк» винили бедного маленького китайца Чена…»

Он быстро ввел в компьютер комбинацию цифр, которую помнил наизусть. Колонки на экране вновь принялись быстро сменять друг друга, но Эйзентрегер этого уже не видел — он вернулся к своей черной кнопке.

—Излучатели готовы, — сказал у него в наушниках голос Юргена Хольта. — Готовность ноль.

—Отойдите, парни, — буркнул Эйзентрегер. — Я запускаю эту адскую машинку.

Он нажал на кнопку. Где-то тихо загудели генераторы. Чен удовлетворенно откинулся на спинку своего кресла.

Далеко от Гаконы — но все же гораздо ближе Лондона — над снежными пустынями Арктики начал формироваться гигантский плаз­моид.

—Папа, — сказала Маруся, — папа, это правда ты? Ты пришел за мной?

Она говорила очень тихо, но Гумилев услышал. Он смотрел на вытянувшуюся, повзрослевшую дочь, на ее похудевшее лицо, огромные, удивленно распахнутые глаза, и его сердце разрывалось от нежности. Это была Маруся, его единственная, любимая девочка, которую он не видел два года, за которой он вернулся в логово страшного врага, за которую он был готов убивать и умирать.

—На всякий случай напоминаю, — сказала Катарина, — если ты, Андрей, попробуешь открыть рот, я выстрелю. Я знаю, что Орел у тебя. Можешь отдать его мне добровольно. Если согласен, кивни.

Андрей кивком показал на Марусю. Стоявший за его спиной Свиридов сказал:

—В обмен на девочку. Только так.

—Хорошо, — неожиданно легко согласилась Катарина. — Я отдаю тебе ребенка, ты отдаешь мне Орла. Совершенно добровольно, без принуждения.

«Это ловушка, — подумал Гумилев. — Стоит ей получить Орла, вся эта толпа начнет на нее молиться. И тогда ей ничего не стоит снова забрать Маруську… или убить ее и меня. Только поэтому я до сих пор жив — ведь, если она убьет меня, Орел будет взят силой, а значит, потеряет свои волшебные свойства».

Но выхода у него не было. Он молча подошел к лестнице, ведущей вниз, и начал спускаться по ступенькам.

—Отпустите ребенка, — скомандовала Катарина, когда Гумилев спустился с галереи. — Андрей, отдай мне Орла.

Гумилев протянул руку с фигуркой. Катарина потянулась к ней, не сводя с Андрея ствола своей электромагнитной пушки, и в этот момент сзади в нее врезалась Маруся.

Шестилетний ребенок вряд ли может сбить с ног тренированную спортсменку вроде Катарины. Но удар был достаточно силен, чтобы Катарина пошатнулась и опустила свое оружие — всего лишь на мгновение.

И в это мгновение Гумилев прыгнул на нее, свалил на пол и навалился сверху. И тут же с галереи ударили выстрелы — это Свиридов и Иванов двумя короткими очередями срезали сопровождавших Катарину унтер-офицеров.

—Сволочь, — шипела Катарина в ухо Гумилеву, — проклятая русская свинья… я убью тебя, тварь… ненавижу… ненавижу…

Он был гораздо тяжелее ее, но опыт занятий дзюдо давал себя знать. Андрей с тревогой понял, что ему не совладать с этой девчонкой, гибкой и сильной, как анаконда. И вдруг Катарина завопила так, что у него едва не лопнули барабанные перепонки.

—Отстань от папы! — крикнула Маруся, вцепившись Катарине в волосы. — Отстань сейчас же, дура, а то я тебе так всыплю!

—А я добавлю, — произнес хорошо знакомый Андрею голос. — Вставай, ты, нацистка недоделанная…

И в шею Катарине уткнулся ствол ее же электромагнитной пушки.

—Марго, — ошарашенно пробормотал Гумилев, поднимаясь на ноги. — Как ты… здесь… оказалась?

Андрей смотрел на тонкое, словно высушенное тело в сером платье, измученное лицо с ввалившимися щеками, спутанные грязные волосы, короткие, словно их недавно отстригли, и не мог поверить в то, что перед ним — его любимая женщина. Женщина, которая заменила Марусе мать.

—Это я ее выпустил, — высунулся откуда-то из-за его плеча старичок с длинными седыми волосами, — я выпустил ее и других заложников, господин русский! Запомните старого Ганса Хоссбаха, прошу вас!

Но Андрей не слушал его. Он не мог оторвать глаз от Марго.

—Не смотри на меня, — попросила она.

Гумилев забрал у нее электромагнитную пушку и направил ее на Катарину.

—Кончай с ней, Андрей Львович, — крикнул сверху Свиридов.

Андрей медлил.

—Что же ты? — спросила с издевкой Катарина. — Стреляй, герой!

—Не делай глупостей, и я оставлю тебе жизнь, — устало выдохнул он.

—Я бы тебе не оставила!

—Не сомневаюсь. — Андрей обернулся к Хоссбаху: — Возьмите трех-четырех надежных людей, свяжите оберлейтенанта фон Белов и заприте ее в карцере.

—Слушаюсь, господин русский! — бодро отозвался Хоссбах.

Катарина отвернулась, словно пыталась спрятать от него глаза. И хотя это было невероятным, Андрею показалось, что в глазах девушки блестели слезы.