Миллиардер-3. Конец игры

Шахматист метнул на Уткина свирепый взгляд, но тут в разговор вмешался политтехнолог:

—Разработанная нами компьютерная модель показывает, что в случае общественных волнений этой осенью значительная часть молодежи поддержит демократическую партию. При условии, конечно, что во главе этой партии будет стоять харизматичный и популярный лидер.

Коренастый, с бульдожьей физиономией, Беленин вряд ли подходил под это определение, но Гумилев прекрасно знал, что имиджмейкеры и телевизионщики способны сделать харизматическую личность даже из обезьяны.

—Многое, конечно, зависит от вас, господа, — политтехнолог обвел сидевших вокруг стола многозначительным взглядом. Андрею почему-то вспомнился Остап Бендер, собирающий деньги для «гиганта мысли и отца русской демократии» с деятелей старгородского подполья. — От нашей прессы мы ждем вдумчивой и последовательной информационной поддержки.

Уткин важно кивнул.

—Вы, Барри Кимович, как человек, близкий к определенным влиятельным кругам на Западе, могли бы замолвить словечко за новую демократическую партию в Бильдебергском клубе и «Бнай-Брит».

—Я, конечно, мог бы, — надменно проговорил шахматист, — однако что я с этого буду иметь? Возможно, если партия выдвинет мою кандидатуру на президентских выборах 2012 года…

—Вопрос о президентских выборах мы рассмотрим позднее, — уклонился от ответа политтехнолог. — Что же касается вас, уважаемый Андрей Львович, то ваша помощь могла бы стать поистине неоценимой…

—Когда я слышу слово «неоценимая», то понимаю, что к сумме, которую просят у меня обычно, будет пририсован еще один ноль, — сказал Гумилев.

Политтехнолог поморщился.

—Речь не о деньгах, Андрей Львович, или, во всяком случае, не только о них. Вы занимаетесь новейшими технологиями, в том числе и информационными. Для грядущей революции эти технологии так же необходимы, как, прошу прощения за столь грубую аналогию, типография «Правды» для большевистского переворота.

—Вы сказали — «революции»? — нахмурился Уткин. — Мне казалось, речь идет о мирном парламентском процессе.

—Понятие «революция» сейчас носит совсем иной смысл, нежели раньше, — снисходительно объяснил политтехнолог. — Возьмем хотя бы события на Украине в 2004 году или революцию маков в Киргизии. Кстати, сейчас наши американские друзья, — он слегка поклонился Брауну, — пробуют новую модель революции в переживающей экономический кризис Белоруссии — она называется «революция через социальную сеть». Молодежь организуется через интернет-сообщества, такие как «ВКонтакте», отдельные группы поддерживают между собой мобильную связь и могут очень оперативно сливаться в огромные толпы. Если эта технология оправдает себя в Минске, мы применим ее и здесь.

—И все-таки, — прервал его Гумилев, — чего вы хотите от меня?

—Помощи в организации социальных сетей и защиты каналов связи от репрессивных мер со стороны государства. Вероятно, в условиях социальных волнений правительство будет отключать оппозиционные сайты и усилит цензуру в Интернете. Специалисты вашей корпорации могли бы создать дублирующие сети и разработать методики борьбы с цензурой. Если оппозиционная молодежь будет вооружена новейшими технологиями, ни милиция, ни ФСБ ничего не смогут этому противопоставить.

—Очень неплохо зарекомендовала себя технология «Блэкберри», — мягко перебил политтехнолога Браун. — Знаете, что это такое?

Гумилев кивнул.

—Сеть элитных смартфонов для бизнесменов, заинтересованных в том, чтобы сохранять свои переговоры в тайне. Но в России эта технология запрещена.

—Полагаю, вам не составит труда создать российский аналог «Блэкберри». Назовите ее, скажем, «Черника». — Советник добродушно рассмеялся.

—Ну и, разумеется, финансовая поддержка тоже будет нелишней, — поспешил добавить Беленин. — Политика — дело дорогое, один я расходы на выборы не потяну. Надо будет всем ребятам скинуться. С Фрикманом и Пороховым-Куршавельским я уже говорил, они не против. Надо будет еще Кисина потрясти, а то как на первую строчку в списке «Форбс», так он тут как тут, а как на демократию отстегнуть, так его днем с огнем не сыщешь.

—А что же господин Абрамович? — поинтересовался советник.

Беленин замялся.

—Роман, боюсь, в этом деле участвовать не будет. Ему и так хорошо — сидит у себя в Лондоне, что ему о судьбах России думать?

—При необходимости, — серьезно сказал Браун, — мы сумеем убедить господина Абрамовича, что о судьбах России можно думать даже в Лондоне. Теперь я хотел бы кратко обрисовать позицию моей страны относительно ваших будущих выборов.

«Пожалуй, начинается самое интересное», — подумал Гумилев.

—Соединенные Штаты заинтересованы в том, чтобы Россия двигалась дальше по тому пути, который она сама избрала в 1991 году и с которого она, к сожалению, свернула после ухода Бориса Ельцина с поста президента. Поэтому мы хотели бы, чтобы партия, главой которой в скором времени станете вы, Михаил Борисович, не просто приняла бы участие в политической жизни страны, а стала бы базой для демократического кандидата на выборах 2012 года.

—Вот это правильно, — ввернул Кальмаров, преданно глядя на американца.