Миллиардер и я. Развод и девичья фамилия (СИ)

После свадьбы спецоперация перешла в «горячую фазу». Поселив «молодую» в родовом особняке, Константинидис уединился в своём доме, куда после свадьбы привозил меня, и затаился. На попытки контактов со стороны дражайшей супруги, своих и её родичей не реагировал. Занимался текущими делами, слушал русские песни, практиковался в языке и… ждал. Юристы-экономисты ждали вместе с ним, и — не напрасно. Когда вожделенная сделка была заключена, «дядюшка» провернул запланированный манёвр молниеносно, безжалостно, виртуозно и… провально, собственноручно предоставив моему терпеливому супругу все необходимые доказательства своего коварного мошенничества. Константинидис и сейчас довольно улыбался, пересказывая мне, как вместе с полицией заявился в особняк, где обиженное невниманием супруга «с-совершенство» попивало утренний кофей в обществе свёкров. Как полицейские выволокли её, визжащую и сопротивляющуюся, из-за стола, а Константинидисы-старшие, оторопев до состояния телепузиков, лишь смотрели на всё это действо округлившимися глазами. Подождав, пока вопли благоверной утихнут вдали, супруг короткими понятными фразами объяснил ситуацию, представив начавшему оживать Константинидису-старшему все необходимые доказательства измены партнёра. Сказать, что это привело семейного патриарха в шок, значит не сказать ничего. Он схватился за сердце, потом вцепился в сына, потом в сидевшую рядом супругу, снова за сердце и так по кругу несколько раз. Но мой благоверный, полностью сохраняя холодную голову, заявил, что провернул всё это бескорыстно, от наследства в виде компании отказывается, при этом сохраняет за собой право прожить собственную жизнь по своему усмотрению. Это усмотрение включает в себя и самостоятельный выбор жены. Собственно, она у него уже есть, и расставаться он с ней не собирается ни за какие миллиарды. И вообще, без неё вся операция по выявлению предательства и сохранению компании Константинидисов была бы невозможна…

— И что он на это сказал? — поинтересовалась я, когда благоверный замолчал.

— А что он мог сказать? — сизигос дёрнул плечами и полез ко мне за очередным поцелуем. — Что хочет с тобой познакомиться.

— Самое время! — чмокнув с готовностью приоткрывшиеся губы супруга, я сузила глаза. — Но сначала, как насчёт знакомства с Кубанью?

— Тут есть вараны, крокодилы, дикие слоны? — шутливо нахмурился Константинидис.

— Нет, только кубанцы. Но мы пострашнее всей хищной фауны планеты, если нас разозлить!

— В этом я уже убедился! — пылко заверил супруг. — Кстати, куда полетим на следующий медовый месяц? Можно я выберу?

— Думаешь, найдёшь уголок, где дикой фауны не будет вовсе? Что ж, попробуй!

— А перед этим пересмотрим фильмы Миядзаки, — мечтательно протянул Константинидис. — Вместе.

— Как тут устоять? — мурлыкнула я.

Супруг с обожанием провёл ладонью по моему лицу и хитро прищурился.

— Но прежде чем начнёшь знакомить меня с Кубанью… может, останемся здесь на несколько дней?

— В городе? — не поняла я.

— В номере, — ухмыльнулся он и, подхватив на руки, перекинул через плечо и поволок меня, хохочущую, в спальню.

Эпилог

— Теперь собираешься переехать во Французскую Полинезию, если со Шри-Ланкой не получилось? Или опять читаешь про индуизм, тантризм и прочий — изм вместо того, чтобы уделить внимание тоскующему по тебе мужу?

Оторвавшись от экрана ноутбука, я взяла протянутый мне бокал шампанского и съехидничала:

— И куда, интересно, «тоскующий муж» будет бросаться со своей плохой энергетикой, если его невнимательная жена заранее не узнает про все возможные риски?

— Какие риски могут быть на Бора-Бора? — хмыкнул Константинидис, присаживаясь рядом. — Варанов, диких слонов и уплетающих манго полосатых крыс там нет. Это — рай для молодожёнов — сама же слышала туроператора!

— Слышала, — кивнула я. — Про «мандариновые закаты», «сюрреалистические оттенки синего» и «ожерелья из островков-моту[1]». Тему фауны она очень ловко обошла, если ты не заметил.

— Ничего подобного! Она сказала, и я цитирую: «Ни одно опасное животное или насекомое не испортит вам медовый месяц»!

— Смотря что и для кого считать опасным.

— И что же ты считаешь опасным для меня? — облокотившись о стол, Константинидис приблизил своё лицо к моему так, что наши губы почти соприкасались.

Улыбнувшись, я тоже приподнялась на локтях и, легко скользнув губами по губам супруга, проронила:

— Кормление акул считается на острове одним из самых популярных развлечений с участием туристов. Но нигде не уточняется, какая роль при этом отводится туристам.

Константинидис хрюкнул от смеха, но я снова тронула его губы своими и продолжила:

— А кроме акул, есть ещё скаты…

Супруг, разгадав мою игру, сам прильнул к моим губам поцелуем.

— Крабы… — шепнула я в его губы.

Ещё один поцелуй.

— Хищные «Агашки»…

Константинидис расхохотался и уже по-настоящему прилип губами к моим, чуть не опрокинув бокал.