Миллиардеры предпочитают блондинок

– Весна в Париже не место для одиноких женщин. Это так обидно! – улыбнулась она. – Скажи, это испортит твою сделку с владельцем отеля?

Рик пожал плечами:

– Кто-то стащил мою картину. Это бросает на меня тень. Создает впечатление моей слабости. Вполне возможно, что Мацуо Хосидо в этот момент искренне смеется надо мной, собираясь повысить окончательную цену на миллион-другой, и добавляет к договору несколько условий, вряд ли для меня приемлемых.

– Я знаю кое-кого в городе, – тяжело вздохнула Саманта, – и могла бы порасспросить людей.

Ожидание и безделье сведут ее с ума, а ей нужен предлог, чтобы выбраться из дома. И это даже не будет ложью.

– Прекрасная идея. Добиваешься, чтобы, тебя увидели с известными ворами и грабителями?

– Кто говорит, что я позволю себя увидеть, умник ты этакий? Насколько я понимаю, ты хочешь вернуть картину. Каким образом – это не важно.

– Не знаю, как объяснить тебе, Саманта, но Горстайна ты не смогла очаровать. Мало того, он твой враг.

– Об этом я ничего не знаю.

– Пойми, это делает его опасный, – продолжал Рик, словно не заметив, что его перебили. – Он не станет подобно Фрэнку Кастильо смотреть сквозь пальцы на твои проделки. А я готов рискнуть процессом, основанным на пустых предположениях и слухах, чем на снимках и записях твоих разговоров с преступниками.

При одном слове «процесс» ей стало дурно. Саманта уставилась на профиль сосредоточенно жующего Рика. По телевизору шла одна из серий фильма «Закон и порядок», и он изредка вскидывал глаза на экран. Ничего не скажешь, он знал, на какую клавишу нажать, чтобы заставить ее сидеть тихо.

– Фрэнк не смотрит на меня сквозь пальцы. Он понимает, что у меня другие способы добиваться своего.

– Особенно потому, что ты помогла ему раскрыть два убийства, – буркнул Рик.

– Я могла бы очаровать Горстайна, если бы захотела, но в этих обстоятельствах не вижу смысла.

– Угу. Что это означает? – Рик продолжал пожирать лапшу. – Что это означает? – повторил он.

– М-м… я очаровала тебя, приятель, и могу свести с ума любого.

Вот тебе!

Саманта сунула в пустую коробочку из-под риса остатки цыпленка. Конечно, Уайлдер придет и уберет, но Сэм все еще было не по себе, когда другие люди убирали за ней. Да, экономки и дворецкие – все это хорошо и удобно, но она терпеть не могла, когда кому-то приходилось устранять устроенный ею беспорядок.

Видя, что Рик по-прежнему ест, она встала и выпрямилась.

– Я иду спать. А завтра, пока ты будешь проводить совещание, я снова отправлюсь за покупками. Твоя светская жизнь почти истощила мой гардероб. – И поскольку она не могла продолжать спор, не зная точно, как он настроен, то, остановившись в дверях, добавила: – Если мы, конечно, по-прежнему собираемся посещать вместе светские тусовки.

Рик отшвырнул тарелку, молниеносно оказался на ногах и двумя шагами пересек комнату. Прежде чем Сэм успела опомниться, он схватил ее за руки, дернул на себя и закрыл рот поцелуем, горячим, жадным и слегка отдающим сливочным сыром.

У нее мгновенно закружилась голова. Сэм тут же забыла обо всем, как всегда, когда он был рядом, независимо оттого, какой бы пресыщенной она ни была, как бы много ни знала о потребностях и алчности и о том, на что способны люди для защиты своих интересов. Вероятно… нет, очевидно, он считал ее одним из своих интересов.

Сэм застонала, запуская пальцы в его черные вьющиеся волосы. В ответ он сжал ее попку и притиснул ее бедра к своим. Боже, как она может отказаться от всего этого?

– Мы еще не закончили, – бормотал он между поцелуями. – И вопреки здравому смыслу я, зная, что ты хочешь получить кое-какие ответы, готов дать их тебе при условии, что ты будешь вести себя смирно и не дашь Горстайну повода для подозрений.

Если повезет, Горстайн так и не узнает, что она задумала.

– Обещаю, Рик.

Он просунул ладони под ее футболку.

– А теперь можно и наверх, правда?

– Господи, поскорее!

Сэм надеялась, что он в конце концов поймет, почему она не может сидеть сложа руки. Было такое чувство, будто прежняя жизнь вздымается душной волной, чтобы похоронить ее, а она не может этого допустить: ради себя и ради Рика. Он верил ей. Но не верил ее прошлому. Да и она тоже…

Наутро она проснулась почти в девять. Вот это да! Но нужно же было восстановить силы!

Рика нигде не было видно: впрочем, он всегда вставал рано. Ждали дела. А ее прежняя жизнь редко начиналась раньше полуночи.

Саманта потянулась и направилась в ванную. К зеркалу была прилеплена записка:

«Занят. Покупаю отель. Пригласишь меня на ленч? Люблю, Рик».

Да, это ее парень, и она тоже любит его. Не для всякого она рискнет свободой и будущим. Правда, временами ей хотелось надавать ему оплеух и посоветовать перестать пытаться быть ее совестью… Она в этом доме не единственная, кто играет с законом, даже если ее игры легче распознать, а игрока предать суду.

Так и быть, она пойдет с ним на ленч, особенно если это поможет смягчить подозрения. Однако первый ее телефонный звонок за день был адресован другому.