Миллиардеры везения

Светло-коричневые бока трёхэтажных домов из кирпича, чистые просторные подъезды внутри, деревянные домики по склонам уральских гор, местами покосившиеся заборы по всегдашнему убого-пряничной Руси, и в тоже время современные девятиэтажки, стадион около мелководной речушки Миасс с катком и лыжной базой зимой и резиновыми дорожками для бега летом, тополя, ровными рядами расположенные в аллее, идущей прямо к проходной на весь мир известного Автозавода, выпускающего неуязвимые грузовики-«Уралы», – зелёного цвета вездеходы, и, наконец, опрятно-высокомерный «Машгородок», – Господи! – и чего ещё только не вспомнишь в этом благородном, неброской красоты и запрятанном хвойными далями городке. Он знавал и походы Емельки Пугачёва с народными повстанцами, и горькую правду о казнённых, заживо погребённых в революционном безвременье ста двадцати шести карабашских рабочих в шахте около озера Тургояк, и голод заводских будней Великой Отечественной, и нашу, ребятишек, наследников столь богатейшей истории родного края, весёлую и беспечную «эру» взросления…

Прошли-проскользнули семидесятые-восьмидесятые годы… Другой теперь город, другая жизнь, другие интересы у молодёжи, облик Миасса трансформирован последствиями «перестройки», веяниями компьютеризации, началом XXI века…

А я, не узнанный никем и тоже по-своему «новый», всё ищу воспоминаниями прежние подробности той, минувшей действительности моего незабываемого Миасса, проездом «проскакивая» кладбища, где похоронены мама и бабушка, а также другие ушедшие родственники, и всё ищу, ищу, как заблудившийся, в давно чужом городе «свой аромат», запахи волшебной сказки, существующего только во мне города детства и юности…

Правило 5: Где бы ты ни был, возвращайся время от времени туда, откуда приветствует тебя город твоих воспоминаний. И тогда удивительным образом он сбережет в тебе и для тебя силу быть верным самому себе.

Акт 6 Братья

Замечательным воспоминанием являются картины жизни, проведённой вместе с моими двоюродными братьями. Сестёр (ни родных, ни двоюродных) в роду моей матери тогда не было, а братьев двоюродных всегда было предостаточно, так что веселья для нас, пацанов, всегда находилось с избытком.

Мы играли в «жмурки» друг у друга в квартирах, играли в подъездах, играли во дворах, изредка пугая растопыренными руками и завязанными шарфом глазами добропорядочных и впечатлительных соседей, но, в основном, всё-таки больше страдали убранство и мебель наших собственных домов.

Остаться с «ночёвкой» у кого-нибудь из братьев лично для меня было истинным наслаждением. Перемена обстановки, внимательные тёти и дяди, искренне заботившиеся и о наших желудках и о нашем досуге, совместные с братьями игры и развлечения составляли часть воспитательной «работы», которая необходима маленькому человечку, его растущей и созревающей индивидуальности. Я рос не диким цветком в поле, а вполне общественным существом, благодаря тому, как я теперь, через годы, понимаю с глубочайшей признательностью, что меня окружали и мои братья, и мои дяди и тёти.

И тётя Элла, колоритная во всех проявлениях, открытая и отзывчивая женщина, мама моего «закадычного» брата Пьера, всегда с глубоким, тёплым чувством родственности относившаяся к любимому племяннику, и впоследствии, в трудные годы после смерти мамы, протянувшая руку помощи в различных трудоёмких делах быта. И её муж, дядя Володя Фролов, в своё время известный и многообещающий музыкант, гитарист и симпатяга, который, можно сказать, первым разглядел и поощрил во мне талант к творчеству…

И простодушный, и не менее щедрый дядя Вадим Словцов, атлет и умница-инженер, с которым мне нравилось делиться своими мыслями на разные «философские» темы…

И тётя Алла, щепетильная, как английская леди, изысканная и хрупкая (светлая ей память и низкий поклон за неизменное радушие и «королевское» обращение), со своим преданным, чутким и работящим мужем, геологом высокого класса, дядей Мишей Самойловым…

И, наконец, по линии моего отца, тётя Мая Плетнёва и дядя Саша Шутюк (царство им небесное и светлая память!) – люди, вошедшие в мою жизнь как «звёзды первой величины»… Тётя Мая, недавно покинувшая эту Землю после недолгой болезни, моя «крёстная мать» и первый «духовный сподвижник», восполнившая в своё время и поддержавшая во мне страсть к мистицизму и стремление заглянуть через «завесу» привычного и доступного мира, а также «благословившая» мои песни на мировую славу… Мой дорогой и горячо любимый дядя Саша, идеал для меня «мужского» отношения к жизни, «рыцарь без страха и упрёка», человек, всегда ставивший мужскую дружбу выше любых других интересов в жизни. У него я «учился» непреклонности перед всеми возможными «напастями» всех мастей и беспрецедентной ЛЮБВИ К ЖИЗНИ…