Миллиардеры везения

Мы, новобранцы Советской армии, спускались по трапу навстречу неизвестности и колоннам демобилизующихся из рядов старослужащих. Незнакомые ухмыляющиеся лица бывших воинов Союза Советских Социалистических Республик… Настороженные взгляды с нашей стороны… И надо всем этим и вокруг влажный туман, холодная изморось да разлапистые заросли неожиданных чужестранных клёнов…

Долго и бессмысленно перечислять детали, сопровождавшие и «раскадровку» по воинским частям всего наличествующего молодняка, и долгий переезд через пол-Чехословакии вместе с несколькими сопровождающими солдатами во главе со старшим лейтенантом небольшого технического подразделения по охране и обслуживанию складов с боеприпасами. Ещё дольше и бессмысленней отображать внутреннюю эпопею обуревавших тогда мою психику состояний после того, как меня, сначала пообещав направить в музвзвод, дабы послужить Родине во вполне органичном и естественном для меня качестве, «заперли» на предельно оторванном от русскоговорящего мира расстоянии в компании людей, слабо разбиравшихся как в искусстве, так, впрочем, и в правилах этичных взаимоотношений в человеческом обществе. Ничего не хочу сказать плохого о моих тогдашних «товарищах», однако отдав «предпочтение» с первого же шага по территории воинской части ребятам-новобранцам из Азербайджана, я сразу же попал в «изгои», поскольку мои «земляки» совершенно не разделяли со мной демократичные взгляды равенства и братства между всеми народами и национальностями. Не знаю почему, но я с детства интересовался больше теми, кто как раз по каким-либо причинам не «устраивал» большинство…

Полгода моей строевой службы тянулись с переменным успехом среди недоброжелательства, муштровки (особенно после отбоя) силами старослужащих, череды нарядов на дежурство по части (с непременными недосыпаниями, недоеданиями и нервным перенапряжением), в том числе и внеочередных, да собственно самой службы Отечеству в замысловатом качестве грузоподъёмника, порой кухонного служки, порой караульного на ночном промозглом посту, а порой и просто «мальчика для битья».

Были, разумеется, и светлые пятна в этом утомительно-бессмысленном «времяпрепровождении» ради укрепления боеспособности нашей единственной и неповторимой «Совдепии». Небольшой словацкий магазинчик на территории нашей воинской части (она сама по себе также являлась частью территории воинского расположения национальной армии Чехословакии, в которой отбывали воинскую обязанность местные призывники, скромной организованной групкой каждый вечер направлявшиеся к себе домой, в город, прямо за забором нашего кадрированного (сокращённого) подразделения) служил отдушиной, если хватало небогатых солдатских средств. Поездка в Братиславу, организованная нашим командованием, как будто возвратила на короткую вспышку сознания эфемерные детские грёзы про сказочную страну исполнения желаний. И, наконец, общение с такими же, как и я, «слонами» (первая четверть двухлетней службы, заканчивающаяся «переводом» посредством процедуры приложения по мягким местам армейским кожаным ремнём в следующий период, вторую четверть) задавало временами некий тон кажущегося общего равноправия вкупе с ещё более иллюзорной в данных обстоятельствах беззаботностью.

Долго ли, коротко, наступил день, когда я вдруг узнал, что проводятся выездные экзамены в военные высшие учебные заведения, и дабы не завыть по-волчьи от невыносимой бесталанности солдатского бытия написал заявление на поступление в Львовское училище, где готовили военных корреспондентов.

Мне дали, как положено, возможность подготовиться к экзаменам для поступления, и, сопровождаемый неласковыми взглядами старослужащих, посуливших в случае возвращения «открутить» мне голову, а также одним из наших водителей на станцию к поезду, я с замирающим от непередаваемого ощущения свободы сердцем отправился к следующему рубежу судьбы.

В результате недолгих «хождений» по экзаменационным классам на полигоне близ одного милого словацкого городка N, я, опоздавший на экзамены по времени, однако успешно их сдавший с разрешения руководства приёмной комиссии, был переориентирован на Новосибирское высшее политическое училище по причине отсутствия нужного количества публикаций в военной прессе, и вскоре ехал в числе других, то ли пяти, то ли шести поступивших, к месту учёбы.

Слабо теплившаяся надежда увидеть маму, проезжая через Миасс, была неудачно похерена тем простым обстоятельством, что проезжать пришлось другой железнодорожной трассой, через Свердловск, и даже попытка встречи с родными осталась такой же грёзой, как и возвращение в детство…